Первопричина 3: СССР, любовь и магия
Шрифт:
— Целуйтесь, дети мои, — подняв руки улыбается Яна.
— Вот именно поэтому, я и не хочу в поход, — отходя обратно и закуривая качаю головой. — Потому как я сдержусь. Сдержусь чтобы они не делали, но вот куча доброжелателей… То есть вы, легко можете мне всю малину обломать.
— На тебя не действует? — удивляется Яна. — Поразительно. А как?
— А хрен его знает, — развожу руками и подхожу к девушкам. Стучу пальцем в лоб Громовой и спрашиваю: — Есть кто дома? Не важно. Короче слушаем меня, обе. У нас с вами ничего не будет. Не будет, потому что не будет. Никогда. Ни за что. Ни при каких условиях. Предлагаю закрыть этот дурацкий вопрос.
Девушки уныло вздыхают, переглядываются и смотрят на меня.
— Не сдадимся, — в один голос говорят обе.
— Да что вы такие упёртые? У меня есть две. Две! Понимаете? Мне больше никто не нужен. Две!
— Три… — доносится со стороны голос Женьки.
— Нет, Тихонова, — глядя в сторону, туда где предположительно стоит под маскировкой Женька улыбаюсь. — Теперь две. Да. С недавних пор. Всё, бывайте. От меня подальше держитесь. И это… Вараксина. Если хочешь со мной общаться, не делай так больше. А то мало ли.
— Мало ли что? — складывает руки на груди Яна.
— Ну сама подумай. Я, за проявленную глупость, легко могу от девушки отказаться. От тебя, малознакомая мне личность, и твоего драмкружка я откажусь ещё легче.
— Отобьёшься от коллектива? И как потом жить будешь?
— Легко и спокойно. Без лишней головной боли вами вызываемой. Я здесь чтобы учиться, в последствии работать. А не шуры-муры с на голову слабенькими крутить и в их разборках участвовать. Понятно? Так, вопрос с походом закрыт, я не иду. Бывайте.
Выхожу из курилки, выдыхаю и только собираюсь зайти в класс, как меня останавливает дежурный. Говорит что меня очень хочет видеть директор и жестом просит следовать за ним.
Перебирая варианты топаю к директорской. Постучав захожу и вижу странно весёлого Палыча. А вот стоящая у стола Таня, ещё злее чем с утра.
— Здрасте, Иван Палыч. Вызывали?
— Вызывал, — пододвигая к себе стопку бумаг улыбается директор. — Жалобы на тебя. И на Татьяну Ивановну. И на Громову с Ивановой. Вот видишь сколько бумаги извели. Так что там у нас. Аморальное поведение в учебном заведении. Совращение учеников. Нарушение дисциплины. Кое-кто…
— Жилины, — кивнув нагло улыбаюсь. — Вот же неугомонные. И что теперь?
— А ничего, — разводит руками директор. — Комиссия запросила записи с камер, у всех преподавателей взяли показания. Дело подробно изучили в Свердловске, ничего предосудительного в вашем поведении не нашли. Плюс я поручился за тебя. И не только я. На работе положительную характеристику написали. В милиции тоже похвалили и грамота твоя роль сыграла. А раз ничего такого комиссия не нашла, это дело передали под мою ответственность. Но, просто так оставлять это, я вам категорически не советую. Татьяна Ивановна, возьмите вот эти бумаги и идите в милицию. С клеветой, особенно с такой наглой необходимо разобраться. Игорь, без рук. Жилиных, всю их семейку, лучше не трогать. Пусть этим милиция занимается.
— Спасибо, Иван Палыч. Очень тронут. Значит моей жене ничего не будет?
— Ах, — прижав руки к груди краснеет Таня.
— Твоей жене точно не будет, — усмехается директор. — Однако от тебя я жду благоразумия. Всё, идите. Мне ещё с товарищами Громовым, Ивановым и Тихоновым пообщаться надо.
Хватаю Таню за руку, вытаскиваю в коридор…
— О, зятёк, — поймав меня жутковато улыбается Сидор. — А мы тут к директору идём. Представляешь, какая-то падаль, на вас в комиссию накапала. Узнаю кто, ухи оторву. Ну ты как? Смотрю стесняться перестал, Танечку за руку держишь. Молодец.
— Здрасте, дядь Сидор, — глядя на счастливого Громова и выглядывающую из-за него Ольгу киваю. — Извините у нас дела.
— Давай-давай, вперёд. Кстати, на выходных на дачу собираетесь? Вы приезжайте, вместе посидим. Не чужие всё-таки. По сто грамм примем. Лучше, конечно, по семьсот. Шашлычков пожарим, на рыбалку сходим. Леночка и Танечка с Ольгой и Машкой пообщаются. Им же надо контакты налаживать.
— Всенепременно, дядь Сидор. Нам пора.
Тащу Таню в другую сторону. Доходим до лестницы…
— Да блин…
— Игорёк, — поднимаясь кивает Иванов. — Я думал у директора увидимся, а ты уже свободен. Кстати, здравствуйте, Танечка. Как хорошо что мы здесь встретились. Вы на выходные что планируете? Ничего, тогда давайте на дачу. Встретимся, посидим в семейном кругу, пообщаемся. Сидор и Нино рады будут. Да и мы с Рахиль.
— Спасибо, мы постараемся, — глянув на бледную как мел Таню киваю. — А сейчас извините, нам пора.
— Давайте-давайте, удачи вам, — усмехается Иванов.
— Да что же это такое, — утаскивая Таню дальше ворчу.
Спускаемся на этаж ниже, где нос к носу встречаюсь с Тихоновым.
— Игорь, как хорошо что я тебя встретил. Есть разговор…
— Извините мне пора, — не дожидаясь вопросов и предложений убегаю дальше.
Выбегаем из школы, выходим за территорию. Уже там трясущимися руками достаю из пачки сигарету, закуриваю…
— Это как называется? — отбирает у меня сигарету Таня.
— Я не знаю. Ты местная, ты и скажи… Как-то… На ум только что-то матерное приходит. Совсем матерное. Рассказать?
— Не надо. Ух…
— Ага, — прикуривая следующую выдыхаю.
— Домой?
— Нет, пойду прогуляюсь. Не хочу ваши злые лица видеть.
— Игорь…
— Ну что? Ну что Игорь? Ну, скажи. Тоже меня кобелиной считаешь? Прям как Лена. Знаешь, у меня с отцом всегда были сложные отношения. Но вот теперь, за то что они со мной сделали и в какую задницу загнали… Руки при встрече, я ему не подам.