Первопричина 3: СССР, любовь и магия
Шрифт:
Два часа спустя. Лазаревск. ЛТМ. Светик.
Стою перед огромным экраном, смотрю на злые лица на нём изображающиеся. Злые абсолютно все.
Да что там злые, они порвать готовы. И хорошо что я не в Кремле, а то и правда порвали бы. Ладно…
— Здравствуйте, — глядя на экран весело улыбаюсь и перечисляю собеседников. — Иосиф Виссарионович Лаврентий Палыч, Лариса Сергеевна, Максим Иваныч, Вольф и вы Тёмные Силы. Позвольте узнать чем я вызвала вашу злость?
— Да ты просто тварь! — кричит Лариска.
— Не в моих правилах так говорить, — кривится Берия. — Но вынужден согласиться. Так издеваться над живым человеком!
— Лариса Сергеевна, Лаврентий, — набивая трубку ворчит Сталин. — Держите себя в руках. Светлана Михайловна, получив информацию мы пришли к выводу что вы перегибаете. Как вы это объясните?
— Перегибает, это мягко сказано, — ворчит злой Быстрицкий.
— Кхем…
— Сука, — шелестит стоящая за спиной Сталина бледная тень.
Вторая Тень, стоящая рядом со Сталиным улыбается и кивает.
— Давайте без оскорблений, — заложив руки за спину киваю. — Мои действия вызваны обстоятельствами. Безвыходными, подчёркиваю это слово. Так надо.
— Надо что? Спокойно стоять и смотреть как ребёнок мучается и медленно сходит с ума? — срывается Берия. — Вот это, Светлана Михайловна, уже не по-человечески.
— Ничего себе ребёнок, хрен двадцать два сантиметра.
— Светлана Михайловна, — грозит мне пальцем Сталин. — Это безусловно важная информация но давайте всё же перейдём к делу.
— Извините. Так значит к делу. Хорошо, я готова. Слушайте. Вы все и Тёмные Силы, сейчас не игроки. Ваше вмешательство крайне нежелательно, варианты будущего вы увидеть не можете. Это не ваша игра, вы можете лишь наблюдать. А вот я, в отличии от вас, сейчас работаю. Да, моё вмешательство так же нежелательно, но семнадцать лет назад, пока была возможность, я всё же вмешалась. Вам может показаться что мои методы жестоки. Тут я не спорю. Издеваться над человеком я не хочу. Мне противно от этого и жалко его. Но вы поймите, по-другому никак.
— Точно? — хмурится маршал Быстрицкий.
— Точнее некуда, Максим Иваныч. За шестнадцать лет, я рассмотрела одиннадцать миллионов семьсот пятьдесят семь тысяч вариантов. И только этот, который я сейчас использую приведёт нас к победе. Поймите, в этой начавшейся семнадцать лет назад партии мы всего лишь наблюдатели. Игроки не мы, а те кто там, в Лазаревске. И только от них зависит победим мы или падём. На кону не город, не страна, а вся жизнь на планете Земля. Ставки слишком высоки. Проиграть мы не имеем права. Никакого. Это будет означать конец. Поэтому я прошу вас, не вмешивайтесь и дайте мне спокойно работать. Иначе…
Сталин пыхтит трубкой, поворачивается и смотрит на свою Тень, которая выждав секунду уверенно кивает. Вторая, более бледная, подождав чуть дольше кивает не так уверенно. Сталин говорит что совещание закончилось и отключается. Берия извиняется и уходит. Быстрицкий молча кивает и отрубает связь.
— Я лечу в Лазаревск, — выдаёт Лариска. — Я должна быть там.
— Здесь тебе делать нечего. Пока нечего. Как у тебя тут появятся дела, я тебе сообщу. А сейчас ты, крысятина, сидишь на хвосте ровно. Иначе… Я конечно, люблю тебя, но если пустишь все мои труды коту под хвост, я тебя уничтожу. И я сейчас не шучу.
— Хорошо, — кивает Лариса. — Извини. Просто я очень переживаю. Как там Маша?
— У нашей Маруськи всё хорошо. А скоро будет ещё лучше. Я присматриваю за ней и помогаю. И это, Лариса, пожалуйста, не устраивай больше таких совещаний. Мне это мешает, а у меня работы выше крыши.
— Извини, Светик. Но я… Обещаю. Удачи тебе.
Экран гаснет, отхожу к окну, смотрю на огни города. Вздыхаю…
Вот ведь неугомонные. У меня дел невпроворот, я сутками кручусь как белка в колесе. Ношусь по городу, в ручную стираю людям память, отвожу внимание, слежу за вариантами будущего. А они…
— Они правы, — притянув со стола сигарету киваю. — Слишком сильно получилось. Слишком ему больно. Но снимать пока нельзя. Должна прийти она и сделать всё что надо. Однако, есть способ облегчить его боль. Тем более недолго осталось. Завтра помогу. А потом помогу всем.
Глава 26
Утро. Школа. Таня.
Настроения после ночных приключений нет вообще. Хмурый Игорь ни с кем не разговаривая всю ночь просидел на крыльце. Потому что он не выдержал и сорвался. Лена хоть и обещала не возникать, хватило её на пять минут. Она снова начала нудить, за что и получила словесный нагоняй. Вместе с ней получила и я, несмотря на то что молчала. Ну и Грибочкина, которая в отличии от нас никакого внимания на ругань не обратила.
А вообще обстановка в доме раскалена до предела.
Лена от случившегося шипит на всех. Женька вставшая утром ведёт себя так как будто ничего не было. Радуется только Грибочкина со своими феноменами. Я же… А что я? Женьку я давно знаю. Тихая застенчивая девушка… Такая застенчивая что в чужие дома проникает и вольно шарахается по ним. И судя по всему это не в первый раз. А Игорь… За что он получил? Он же не виноват в том что всё так. Запечатление не предупреждает, мнения не спрашивает, это явление, оно тоже не может быть виноватым.
Мне надо совсем этим разобраться. Ну не верю я. Не верю ни Жене, ни Игорю, они чего-то не договаривают. Хотя… Если запечатление, то выхода у нас нет. А если нет? Надо всё узнать.
Урок, во время которого никаких тем не обсуждали, заканчивается.
— Тихонова, — глядя на пустующую последнюю парту говорю. — Останься.
Все выходят, даже мрачный старающийся не смотреть на меня и какой-то болезненно бледный Игорь, Женя проявляет около стола и опустив голову вздыхает.