Первопроходцы ада
Шрифт:
Нарастала паника.
Начали городить «колючку» и пропускные пункты, которые бросали через несколько дней, потому что аномалии оказывались в тылу. Коммуникации не работали.
Воистину, как пошутил в прямом эфире неувядающий юморист-старикашка Гомостян: «Конец света может наступить в отдельно взятой стране, и мы даже видим эту страну за МКАД».
Правда, через два дня после этого выступления дюжина беженцев из Новой Зоны подстерегли «юмораста» у дома и избили до полусмерти бейсбольными битами, заодно превратив его
Впрочем, Антон этого не видел – только на телеэкранах и в записях разведдозоров. Его, как и всех, кто до этого имел дело с Зонами, до кого, конечно, смогли дотянуться, незамедлительно мобилизовали специальным указом Президента России (тот, наверное, рад был до смерти, что как раз на те дни улетел в Шанхай на саммит). Перевели на казарменное положение, буквально заперев в Центре Аномальных Явлений, переехавшем к ним в Калугу. И передали в полное подчинение начальника головного центра генерала Лазненко, ставшего замглавы Чрезвычайного штаба при Правительстве России.
Они тогда знали мало. Очень мало. Были спутниковые фотографии. Были непонятные, сумбурные видеосъемки. Были телерепортажи от уцелевших съемочных групп и даже телестудий – пока катастрофа их не уничтожила. Были принесенные беженцами записи на телефонах, ставившие в тупик опытных ученых. Были переданные прямо из Новой Зоны разведгруппами прямые эфиры, иногда завершающиеся матом, проклятиями, отчаянными воплями вперемешку с автоматной трескотней и рылом неведомой жуткой твари, тычущейся в объектив.
А действительность оказалась во сто крат хуже.
Артемьев в этом убедился, когда попал в Новую Зону.
Вообще работы у биолого-генетического отдела и отдела специальной морфологии неспецифических животно-растительных форм (так официально назывались мутанты на языке науки) было выше головы.
Все дело в том, что Москва была насыщена разнообразной фауной – одних кошек насчитывалось с полмиллиона, а крыс – в полтора раза больше, чем людей. К тому же имелось весьма много разных экзотических созданий – от реликтовых выхухолей до тропических ящерок и от лемуров до львов. Государственные и частные зоопарки, цирки, сонм зоомагазинчиков больших и малых, зообазы киностудий и еще бог весть что.
Ежедневно им привозили труп очередного невероятного, но, как правило, хищного и кусачего создания. Популяции новых мутантов возникали и исчезали буквально за считаные дни. Что творилось, например, с обыкновенными землеройками под влиянием слабых «грави», так вообще не вдруг скажешь! И неудивительно, что настал день, когда Антона явочным порядком воткнули в очередную экспедицию в Зону. Пронаблюдать ситуацию на месте и руководить отловом мутантов – на этот раз основное задание для разведгруппы было именно таким.
На въезде за Периметр им повстречалась колонна беженцев – МЧС все еще продолжало выводить людей из бывшей столицы. Мимо Антона проходила вереница изможденных горожан.
Бизнесмены в когда-то щегольских смокингах, ныне похожих на половые тряпки, работяги и менеджеры, пожилые и молодые, таджики и киргизы в неизменных спецовках, девушки-азиатки в рваной испачканной униформе известных московских торговых сетей, дамы со следами дорогого макияжа, на грязных почерневших пальцах которых блестели дорогие украшения, дети с лицами маленьких старичков…
Девочка в ситцевом платьишке, шедшая рядом с крепким еще седым дядькой, может, дедом, а может, просто соседом, несла кошку, крепко прижимая ее к себе. Небольшая беспородная молодая кошка – серая с белыми лапками, почти котенок.
Стоявший на воротах омоновец загородил малышке дорогу и требовательно протянул к кошечке затянутую в перчатку ручищу. Антон сообразил, в чем дело: страшась распространения мутантов и эпидемий, власти распорядились, чтобы никакая фауна не покидала территорию Новой Зоны иначе, как в умерщвленном виде и в спецконтейнере.
Девочка заплакала, полицейский что-то грозно пробурчал, старик было вступился, но отступил, повинуясь грозному взгляду стража порядка.
Арсеньев хотел было вмешаться и попросить пропустить кошку, может быть, последнюю отраду в жизни несчастной малышки, ведь было видно, что это обычная мурка, а не мутант.
– Ой! – внезапно схватился за живот младший научный сотрудник, а попросту завхоз Турчинский. Надо сказать, тот еще тип. Скользкий, неприятный и жутко жадный.
Члены разведгруппы удивились, когда он стал настойчиво проситься вместе со всеми в Зону. Никогда особой храбростью и трудолюбием завхоз не отличался. Что ему понадобилось в Москве? Не иначе, решил поживиться, разжившись парочкой-другой артефактов.
Тем не менее до последнего момента Турчинский держался. Но последний шаг, видимо, совершить ему было не по силам.
– Что там у вас? – поморщился подполковник Шельменко.
– Живо-от, – страдальчески прохрипел завхоз. – Не иначе, аппендицит.
– Вот же ж, – сплюнул подпол. – Навязался на нашу голову. Значит, так, времени возиться с вами у нас нет. Остаетесь на месте, дожидаясь нашего возвращения. Если в назначенный день и час мы не вернемся, возвращаетесь в Центр и докладываете начальству.
На жирной физиономии Турчинского появилась торжествующая ухмылка, но тут же исчезла. Он снова застонал, заохал, закряхтел, показывая всем своим видом, как ему плохо.
Но Шельменко, уже не обращая на завхоза внимания, отдал команду, и вся специальная разведгруппа двинулась вперед – за ворота КПП.
Дальнейшие дни помнились, как какой-то тягучий кошмарный сон.
Развалины и внешне целые дома, от которых несло гниющей мертвечиной. Раздутые трупы на улицах. Мухи, облаками вьющиеся над ними. Копошащиеся в мертвом мясе личинки.