Первопроходцы
Шрифт:
Тотчас по приезде пришлось вновь приступить к дальневосточным делам. Энергичного и деятельного губернатора возмущала и раздражала медлительность в принятии решений, равнодушие к его представлениям. Брату Валерьяну он с горечью писал, что "в Петербурге мы знаем не много больше, а толков и пересудов в городе без конца, но правды ни от кого не узнаешь, — таков Петербург, таков точно и Иркутск, только оттуда пишут на меня доносы сюда, а отсюда некуда доносов писать". Муравьев был готов к худшему — отставке, "а потому, — продолжал он в письме к брату, — если не поедем обратно (т. е. в Иркутск. — А.А.),то
Но надевать штатскую одежду Муравьеву было еще рано. Международная обстановка стремительно обострялась не только в Европе, но и на Дальнем Востоке. Остававшийся на Амуре Невельской в середине мая 1853 года получил от великого князя Константина предупреждение о готовящихся двух военно-морских экспедициях Северо-Американских Штатов. Было известно и об особом, повышенном интересе Англии, Франции и США к бассейну Тихого океана, и в том числе — к той его части, которая прилегала к российским владениям.
Усиление активности англичан, американцев и французов на Тихом океане не могло пройти мимо внимания России, так как грозило пагубно сказаться на судьбе Приамурья, Приморья и Сахалина. Одним из первых мероприятий русского правительства стала отправка в сентябре 1852 года на Дальний Восток эскадры в составе фрегата "Паллада" и винтовой шхуны "Восток" под флагом вице-адмирала Е.В. Путятина. К ним уже на месте присоединились корвет "Оливуца", посланный туда еще в 1850 году, и барк Российско-Американской компании "Князь Меншиков".
Невельской, получив в развитие предписаний великого князя Константина распоряжение генерал-губернатора о мерах, которые надлежит принять в связи с ожидаемым появлением в дальневосточных водах экспедиций коммодора Мэтью Перри и капитана Кэтвалдера Рингольда, действовал предельно быстро и четко. Уже летом 1853 года в Александровском, Константиновском, Мариинском и в только что выставленном в заливе Анива на Южном Сахалине Муравьевском постах были назначены команды с опытными офицерами — Бошняком, Разградским, Петровым, Буссе и Рудановским — во главе.
Затем последовало известие о готовящемся сплаве по Амуру. Распоряжения Муравьева по этому важному вопросу привез из Петербурга М.С. Корсаков. Сам же губернатор только и делал, что обивал высокие пороги в столице, доказывая необходимость быстрейшего принятия мер по его представлениям. Ему наконец удалось добиться своего, 11 января 1854 года царь утвердил положение, которым генерал-губернатору предоставлялось право "все отношения с Китайским правительством о разграничении восточной нашей окраины вести непосредственно". Об этом немедленно было сообщено в Пекин, а к Муравьеву в штат зачислен секретарь по дипломатической части и переводчики китайского и маньчжурского языков. Вслед за тем было "высочайше" разрешено "плыть по Амуру". Подписывая 6 февраля 1854 года это разрешение, Николай I собственноручно прибавил: "но чтобы и не пахло пороховым дымом".
ВНИЗ ПО АМУРУ
Заполучив необходимые документы, Муравьев не ждал в Петербурге и лишнего часу. 10 февраля он выехал в Иркутск,
Муравьев уже знал, что война, которая так долго назревала, началась. После блистательной победы П.С. Нахимова над турецким флотом в Синопской бухте Англия и Франция ввели свои флоты в Черное море и объявили войну России, войну, которая вошла в историю под названием Крымской. Прозорливый и дальновидный Николаи Николаевич еще до ее начала предвидел неизбежность такого развития событий. Он писал Невельскому, что летом 1854 года англичане и французы придут на Дальний Восток. Теперь его предположениям предстояло в скором времени осуществиться.
19 апреля Муравьев со свитой выехал из Иркутска и 7 мая прибыл на Шилкинский завод, где сосредоточивалась непосредственная подготовка к операции. На выстроенный пароход "Аргунь", 13 барж, 29 плотов, 18 баркасов, 8 плашкоутов, 6 лодок и 4 вельбота грузилось все имущество и снаряжение, лошади, пушки, заряды, продовольствие и, конечно же, сами участники плавания — всего до тысячи человек. Верховное руководство осуществлял сам губернатор. Флотилией командовал Казакевич. А под руководством Корсакова был так называемый десант, в который входили батальон пехоты, сотня казаков и 14 музыкантов. Свиту Муравьева, прислугу и его штаб составляли в общей сложности 30 человек.
К 12 мая весь караван выстроился на фарватере Шилки. Возглавлял его пароход "Аргунь" под командованием А.С. Сгибнева. Флотилия растянулась на две версты. 14 мая после необычного артиллерийского салюта из старинной пушки, стрелявшей еще при обороне Албазина, флотилия отправилась вниз по реке. Зрелище было великолепным: впереди шел пароход под генеральским флагом, затем наперегонки неслись три офицерские лодки, за ними вереницей двигались плоты, баржи и плашкоуты. Но поскольку их команды состояли из солдат и казаков, не имевших опыта в управлении судами, они довольно часто садились на мель или прибивались течением к берегу.
Через четверо суток, 18 мая, флотилия вышла в Амур. Под звуки гимна Муравьев зачерпнул стакан амурской воды и поздравил всех с началом плавания по великой реке. Громовое "ура!" огласило живописные, но пустынные берега. Лишь на Усть-Стрелочном посту русские солдаты ликовали вместе с плывущими. При прохождении древнего Албазина флотилия пристала к берегу. Был объявлен привал на сутки. Первым сошел на берег генерал- губернатор. Все устремились к тому месту, где когда-то стоял форпост Отечества, героический город.