Перворожденная
Шрифт:
Аметист закружился в танце с серым маревом. Оба чародея погрузились в закрытый, мир, где и пространство и время не подчинялись законам этой земли. Тут пролетало мгновение, у них проходила маленькая вечность.
Удар – парирование – контратака – снова удар… Посвященный Хаоса и посвященный Ночи бились насмерть.
На миг Финеас выскользнул из сплетенного кружева чар, обернулся на холм у реки. Там творилось что-то дикое… буря, ураган, тайфун? Гигантская воронка пронзала небо, а из нее сполохами вырывались чернильно-алые нити, окрашивающие рассвет
Гибкое щупальце потянулось к магу, и ему пришлось на время забыть о невиданном Хессаноровом заклинании. Нырнув под рассеянное ответной волшбой смрадное облако, Финеас хлестнул огненной струей и оказался совсем близко от Зафира. Брандеец этого не ожидал, заслонился легкой «оградой». И увидев его взгляд, яростный и испуганный одновременно, темный маг понял – он сможет победить. Вот сейчас – сможет.
Наживка, «волчья пасть», понеслась к черному колдуну, разрывая его защиту в клочки, вторая попыталась «укусить» чародея в затылок. Тот прорычал заклятие, отбил оба нападения, но… Кристалл магического посоха мигнул ослепительным светом, и новая аметистовая стрела вырвалась из навершия, рассекая воздух.
Зафир увидел. Зафир взмахнул рукой.
И с удивлением осознал, что его волшба развеялась в пустоте, потратившись на обманку. А настоящая колдовская стрела входит ему в живот, и на этот раз истощенное зерно Хаоса не в состоянии справиться с мощью Ночи, вложенной в самое нутро чар.
Хрипя, Зафир повалился наземь. Финеас подскочил, прижал его грудь коленом, выхватил из-за голенища нож и всадил в сердце черного колдуна. Вот так. И еще раз – чтобы наверняка. И еще… и еще… и еще…
– Финеас, все. Перестань. Он уже мертв.
Крепкая, суховатая ладонь мэтра ди Альберто легла на плечо. Темный маг застыл, медленно опустил нож. Утерев рукавом забрызганное кровью лицо, повернулся к седобородому чародею.
– Мэтр, где Исилвен? Она должна была найти вас.
Сознание само ринулось к эльфийке, и эмпатический поток накрыл мага – такой же неожиданный и могучий, как тогда у храма. Финеас ощутил нестерпимую боль. Ее боль.
Он впился глазами в смерч, раскручивавшийся вдалеке. Хессанор и Исилвен. Они там. Оба. И ей очень плохо.
– Не делай этого, прошу тебя.
Хессанор опустил руки, мазнул взглядом по тонкой фигурке, стиснувшей пальцы так, что они белели в пробуждающемся свете зари. Бледное лицо, волосы – снег и сажа, васильковые глаза…
– Ты прошла сквозь завесу. Значит, твоя магия с тобой.
– Я прошла, чтобы сегодня больше никто не погиб.
Воронка над головой бывшего Перворожденного раскручивалась все стремительней. Дымным столбом она рвалась в небеса, пробивая себе путь из этой Реальности в Реальность иную и еще дальше…
– А он тебя почувствовал. Едва вступил в долину, – промолвил Хессанор. – И когда услышал твою Музыку, понял, что не ошибся. Странно, я думал, он давно мертв.
– Кто «он»?
– Тот, кем я был раньше. Кого ты зовешь Анарвэ.
– Ты
Воин отрешенно покачал головой:
– Анарвэ умер. Однажды он сделал большую глупость – пришел к своим сородичам. Страдающий, униженный, терзающийся невыносимой мукой. Так долго он не мог решиться на это, но все же приполз к ним в тот день. На коленях. Он надеялся, верил, что еще не поздно, что еще можно все вернуть, сотворить, как было. И что его братья, конечно, помогут ему исправить ту страшную ошибку, которую он совершил. Они не помогли. Они едва не казнили его, и он вынужден был скрываться от их гнева. Все другие Перворожденные, к которым он пытался прийти со своей бедой, просто изгоняли его прочь, как шелудивую собаку. И тогда он вернулся к тому, кто хоть что-то мог ему предложить.
– Зачем, Анарвэ? Почему Зафир?
– Сначала твой жених хотел совершить что-то великое. Потом надеялся, что сможет отыскать тебя. Зафир пообещал эльфу-отступнику многое и сдержал обещание. Черный колдун дарил ему целые миры, но никакие миры не могли заглушить вины Анарвэ. И тогда ему пришлось стать мной.
Вокруг Исилвен и Хессанора начали вращаться потоки ветра. Мглистый столб терялся где-то в необозримой высоте. Пласты Реальности трещали по швам – слова древнего заклятия рвали их, как хрупкую бумагу.
– Ты еще можешь все исправить. Остановись, Анарвэ. Хаос дает могущество и вечную жизнь, но он не даст ни радости сердцу, ни покоя, которого ты так искал.
– Анарвэ не нашел покоя, я – нашел. Хаос наделил меня всем, что у меня есть. Вот, возьми…
Он сорвал с шеи цепочку с маленьким кулоном и протянул Исилвен. На широкой ладони лежало крохотное деревянное колечко.
– Помолвка ведь так и не была расторгнута. Что ж… теперь можешь считать, что ты свободна. И уходи, если собираешься остаться живой.
Эльфийка опустила глаза. По щекам текли невыплаканные слезы, скатывались прямо на кольцо. Хессанор вздрогнул – горячая капля обожгла его, словно уголек, вынутый из костра.
…Ночь. Звезды Хьерварда. Костры, разожженные на пиршественной поляне. Радостные крики. «Лле наа ванима, Линдэль…»
Ветер ревел, снося остатки колдовской ограды и сбивая с ног оказавшихся рядом людей. Игла заклятия проткнула последний мир Упорядоченного. Замерли на долю секунды магические течения. Охнула вселенная. Великий Хаос почуял, великий Хаос услышал призыв, великий Хаос потянулся к дыре в мироздании и… нырнул в нее.
Невидимая точка в Межреальности, странная твердь – отражение другой земли. Слабое место Упорядоченного. Она так близко. Ворваться в нее, ударить мощью вечности, разбить вдребезги основания, колонны, подпирающие Реальность. Луч Хаоса заскользил по отверстому каналу. Но что это? На его пути сотворенное… жалкое… смертное… неидеальное… Разве, пройдя через это, можно сохранить всю мощь безупречного сущего? И все же – попробовать!
В центре бушующего смерча пока – несколько последних мгновений – царила тишина.