Перворожденный
Шрифт:
Там, где грязь, должна быть и вода, решил Кит-Канан. Сердце его забилось от счастья. Он поспешил направо вдоль оврага в поисках какого-нибудь ручья и заметил впереди свободное пространство. Наверняка там был пруд, пруд с чистой, вкусной водой.
Несколько лощин сходились вместе, образуя среди холмов нечто вроде долины с крутыми склонами. Кит-Канан продолжал упорно пробираться через грязь, становившуюся все более вязкой. Он чуял впереди воду и вдруг увидел ее – небольшое озерцо с гладкой, безмятежной поверхностью. Зрелище притягивало, словно колдовство. Грязь уже доходила принцу до колен, и он, спотыкаясь, бросился прямо в середину пруда, зачерпнул воду ладонями и поднес ее к губам.
Отпив, он тут же все выплюнул. На вкус вода была отвратительной, как гнилые листья. Кит-Канан уставился на свое отражение в пруду: Лицо его перекосило от бессильной ярости. Все было напрасно. Ему оставалось лишь продолжать свой путь.
Однако он не смог вытащить ногу из воды. Попробовал шевельнуть другой ногой, но она тоже завязла. Пытаясь сдвинуться с места, он чуть не потерял равновесие. Размахивая руками, Кит-Канан раскачивался из стороны в сторону в тщетных попытках высвободиться и вместо этого лишь глубже погружался в трясину. Он быстро огляделся в надежде найти ветку дерева или плющ, за которые можно было бы ухватиться, но до ближайшего дерева было целых десять футов.
Вскоре грязь уже доходила принцу до талии, он шел ко дну все быстрее.
– На помощь! – в отчаянии закричал Кит-Канан. – Кто-нибудь, помогите!
Стая ворон расселась на склоне холма перед Кит-Кананом. Птицы со спокойствием, приводившим несчастного в бешенство, наблюдали, как он тонет в зловещем болоте.
«Вы не сможете выклевать мне глаза, – поклялся он про себя. – Когда придет конец, я нырну в грязь лицом вниз, я не позволю вам, черным пожирателям падали, достать меня».
– На самом деле они вовсе не такие злобные, если познакомиться с ними поближе, – послышался чей-то голос.
Кит-Канан вздрогнул так сильно, словно в него ударила молния.
– Кто здесь? – вскрикнул он, оглядывая неподвижные деревья. – Помогите!
– Я мог бы тебе помочь, но не знаю, стоит ли это делать, – послышался высокий детский голос, полный самодовольства.
Отвечая, говоривший выдал себя. Кит-Канан заметил кого-то на дереве справа. На толстой ветке, прислонившись спиной к стволу векового дуба, удобно устроился худенький подросток в испещренных пятнами зеленовато-коричневых тунике и штанах. Голову его покрывал капюшон. Загорелое лицо, видневшееся из-под него, было разрисовано ярко-красными и желтыми полосами и петлями.
– Помоги мне, – завопил Кит-Канан, – я щедро награжу тебя!
– В самом деле? И чем же?
– Я дам тебе золота. Серебра. Драгоценных камней.
«Все, что угодно, – поклялся он себе. – Все, что есть в Кринне».
– А что такое золото?
Болотная жижа уже доходила Кит-Канану до середины груди и сдавливала легкие, не позволяя дышать.
– Ты издеваешься надо мной! – с трудом произнес он. – Ну прошу тебя! Я же сейчас утону!
– Пожалуй, утонешь, – безразлично отвечал незнакомец в капюшоне. – Что еще ты отдашь за свою жизнь?
– Мой лук! Это тебе подойдет?
– Я могу забрать его, когда ты пойдешь ко дну.
Да будь проклят этот парень!
– У меня больше ничего нет! – Ледяная трясина уже засосала Кит-Канана по плечи. – Пожалуйста, спаси меня во имя богов!
– Я помогу тебе во имя богов. – Неизвестный быстро вскочил на ноги. – Они часто приходят мне на помощь, и если я время от времени что-нибудь сделаю для них, это будет только справедливо.
Он на цыпочках двинулся вперед по ветке и оказался как раз над Кит-Кананом. Плечи принца скрылись в грязи, но он поднял руки над головой, чтобы они были свободны до последнего момента. Парень на дереве снял кожаный ремень, несколько раз обернутый вокруг талии; пояс оказался более десяти футов длиной. Растянувшись на ветке, мальчик спустил ремень Кит-Канану, и принц ухватился за него левой рукой.
– Чего ты ждешь? Вытащи меня отсюда! – приказал Кит-Канан.
– Если ты сам не можешь освободиться, я за тебя этого не сделаю, – заметил его спаситель.
Он несколько раз обернул пояс вокруг сука, завязал его узлом и улегся на ветке, ожидая результата.
Кит-Канан поморщился и начал подтягиваться, держась за ремень. Тяжело дыша и сыпя проклятиями, он выкарабкался из смертоносной трясины, забрался на дерево и, перекинув ногу через сук, лег и перевел дыхание.
– Благодарю тебя, – наконец выдавил он с некоторым сарказмом.
Подросток отодвинулся на несколько футов обратно к стволу дуба и сел, подтянув колени.
– Да не за что, – Ответил он Кит-Канану.
Зеленые глаза сверкнули на его варварски раскрашенном лице. Он откинул капюшон и оказался мальчишкой с копной белоснежных волос. Широкие скулы и заостренные уши выдавали его происхождение. Кит-Канан медленно подтянулся, оседлав ветку.
– Ты же из Сильванести, – промолвил он в изумлении.
– Нет, я Макели.
– Ты принадлежишь – к народу Сильванести, как и я, – покачал головой Кит-Канан.
Эльфийский мальчик поднялся на ноги.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. Меня зовут Макели.
Ветка была слишком тонкой, чтобы Кит-Канан мог встать, и он медленно пополз к стволу. Зловещая трясина внизу приобрела прежний безмятежный вид. Бросив туда взгляд, он вздрогнул всем телом.
– Разве ты не видишь, что мы с тобою похожи?
– А вот мне так не кажется, – ответил Макели, ловко пробираясь по ветке.
Слишком взволнованный и утомленный, чтобы продолжать, Кит-Канан оставил этот разговор. Они слезли с дерева и оказались на твердой земле. Кит-Канан медленно следовал за мальчиком, который стремглав прыгал по ветвям, и все же в какой-то момент руки его разжались, он выпустил ветку и упал с высоты нескольких футов. Приземлившись с глухим стуком, он застонал.
– Ты такой неповоротливый, – заметил Макели.
– А ты грубиян. Ты знаешь, кто я? – высокомерно произнес принц.
– Неуклюжий чужестранец.
Эльфийский мальчик запустил руку куда-то за спину, извлек тыквенную бутыль, туго обтянутую оленьей кожей, и стал пить чистую воду. Кит-Канан нетерпеливо смотрел на него, горло его сжималось от воображаемых глотков.
– Ты не дашь мне немного воды? – попросил он.
Макели, пожав плечами, отдал принцу бутыль. Кит-Канан, схватив сосуд грязными руками, начал жадно пить и в три глотка осушил его.