Первосвященник
Шрифт:
Но не только делами церковными приходилось утруждаться обер-прокурор Святейшего Синода в эпоху, когда повсюду управление вверено было людям неспособным, чья усердная служба грозила империи организованною анархией.
В 1887 году Победоносцев непосредственно, через двух своих подчинённых, организовал в печати компанию за отставку "министра-инородца" Бунге, который был обвинён в "непонимании условий русской жизни, доктринёрстве, увлечении тлетворными западноевропейскими теориями". Новый министр финансов Вышнеградский предпринял ряд мер, направленных на защиту дворянских интересов, и в том числе стимулировал экспорт излишков хлеба и части запасов. Политика "Недоедим, но вывезем" вдвое увеличила продажи хлеба за границу и, следовательно, доходы землевладельцев.
И сильнейший неурожай в Черноземье и Поволжье в 1891-1892 годах привёл к голоду в 17 губерниях.
Но голод не смог поднять крестьян на бунт, что, наряду с провалом "хождения в народ", привело врагов монархии к идее переноса революционной пропаганды в среду городских масс. Если в рядах декабристов были дворяне, а в рядах народников - разночинцы, то большинство террористов последующей революционной волны были выходцами из рабочих. Помимо этого резко изменилась и национальная принадлежность революционеров нового периода...
В 1893 году Синодом было предписано иметь во всех церквах епархий иконы святого мученика Гавриила Белостокского - ребёнка, по преданиям семнадцатого века, замученного иудеями с ритуальной целью. В 1894 году в Зверках была устроена часовня на месте хаты его отца, Петра Говделя, и был учрежден ежегодный крестный ход из Заблудова в Зверки. В 1895 году во имя мученика была освящена церковь в местечке Друскениках Гродненского уезда. Таким образом, маленький святой выдвигался в один ряд с культовыми жертвами "кровавого навета" Симоном Трентским, Хью Линкольнским и, первым подобным случаем в истории Европы - Вильямом Норвичским.
На протяжении всего девятнадцатого века в Российской Империи предпринимались попытки связать кровавый ритуал с иудеями. В уже известном нам "Мнении об отвращении в Белоруссии голода" сенатор Державин описывает первое в Российской империи официальное уголовное дело по подобному обвинению - сеннинское. Сенатор утверждает, что следствием были получены три книги, в одной из которых, якобы, было указано: "...кровь скота и зверя не вольно, только кровь человеческую, которая употребляется для пользы нашей, то можно...", а также: "с Христианином уже давно остерегали предки наши, когда мы не можем обойтиться без разлития крови, для того что о том пишет книга Тойсвюс, есть писано и в многих книгах". Якобы во второй книге, описывающей, что и в какой праздник иудеям делать и употреблять, было вырезано 12 листов из описания праздника Пейсах. И в третьей книге, якобы было изъяснено, что иудеи "кладут в свою мацу кров христианскую, и на прочее употребляется". Император Павел отверг письмо следователя, которое ему переслал Державин, и приказал сенатору оставить сенненский процесс.
В свою очередь, император Александр Первый прекратил разбирательство по Гродненскому делу и в 1817 году издал указ о запрете возводить впредь подобные обвинения на иудеев. Но с шестидесятых годов тема кровавого навета настойчиво становится предметом публичной дискуссии в российском обществе. В итоге, сторонники подобных обвинений свели тему ритуальных убийств к существованию внутри иудейства некой секты, практикующей некую устную традицию, запрещённую к записи.
Помимо неясных общественных истоков слухи питали и просчёты официальных властей. Так при Николае Первом в 1831 году было возобновлено закрытое при его отце велижское дело, и почти все сенаторы Второго отделения V департамента высказались в пользу обвинения. Далее в общем собрании V, V и Межевого департамента Сената все сенаторы признали подсудимых заслуживающими кары. Известие велижском процессе и его направлении быстро распространилось в губернских бюрократических сферах, и вскоре были возобновлены в Вильне и Гродно старые дела, а также и то дело, по поводу которого состоялся высочайший указ Александра Первого не обвинять иудеев в ритуальных убийствах.
При Александре Втором итоги следствия по саратовскому делу были внесены в Государственный совет, который двадцатью двумя голосами "за" и двумя "против" утвердил резолюцию: "В совокупность всех вышеизложенных улик, относясь непосредственно к самому факту обрезания, истязания и убийства мальчиков и не допуская ни малейшей возможности сомневаться в вине подсудимых Юшкевичера, Шлиффермана и Юрлова, по силе закона (Св. Зак. 1857 г. Т. ХVЗак. о судопр. по преступл. и проступк. ст. 308), составляет совершенное доказательство к изобличению их в означенном преступлении". На резолюции Государственного совета от 30 мая 1860 года дальновидный император Александр Второй крайне недальновидно написал против заключения двадцати двух членов "и Я", собственноручно утвердив обвинительное заключение, которое не было квалифицировано как "ритуальное", лишь потому, что существующее тогда законодательство не знало такого понятия. Да... Цивилизованное общество не могло иметь ничего подобного, но согласно Библии, а также греческим и римским источникам, принесение детей в жертву практиковалось на Ближнем Востоке. Принести своего сына в жертву пытался Авраам...
Профессор держал в руках небольшую книгу в тёмно-серой обложке.
– Это уникальная библиографическая редкость, одна из немногих сохранившихся публикаций - Владимир Даль "Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их: напечатано по приказанию г. министра внутренних дел". Санкт-Петербург, 1844. Брошюра была издана тиражом в 10 штук для узкого круга лиц.
Владимир Иванович Даль - военный врач, историк и филолог, автор всеобъемлющего словаря русского языка, над которым он работал 53 года. Сын обрусевшего датчанина, которого ещё императрица Екатерина II, пригласила в Петербург на должность придворного библиотекаря.
Так вот, о просчётах... В ходе работы комиссии по крестьянскому вопросу министр внутренних дел Перовский поручил Далю провести исследование, итогом которого в 1844 году стали две записки "О скопической ереси" и данное "Розыскание", в котором автор приводит 134 случая кровавого навета и подробно рассматривает уже упомянутое велижское дело. В заключение своей работы автор утверждает, что "изуверный обряд этот не только не принадлежит всем вообще евреям, но даже, без всякого сомнения, весьма немногим известен" и "существует только в секте хасидов или хасидым, как это объяснено выше секте самой упорной, фанатической, признающей один только Талмуд и раввинские книги и отрекшейся, так сказать, от Ветхого Завета".
Не стоит приводить кровожадные подробности этих ритуальных людоедств, дабы не лить воду на мельницу тех, кто стоит за спинами несчастных исполнителей... Да, да, все пострадавшие по этим обвинениям иудеи - несчастны, хоть и бессердечны, потому что они тоже принесены в жертву. Я поясню...
Автор записки задаётся вопросом: "Какому же обстоятельству приписать возобновляющиеся по временам случаи мученической смерти младенца, рассудительно и осторожно замученного до смерти, если обвинение несправедливо? Какую можно придумать причину или повод для такого злодейского истязания ребенка, если это не изуверство?" Даль сталкивается с общепринятой туманной неопределённостью: "Как объяснить, что бы могло побудить кого бы то ни было к такому бессмысленно-зверскому поступку, если это не какая-нибудь таинственная, каббалистическая или религиозно-изуверная цель?". Автор пытается разобраться: "Почему это всегда дети христиан? И, наконец, почему случаи эти всегда бывали исключительно во время или перед самой Пасхой?" и приходит для себя к ответу: "Составитель записки сей лично знал в западных губерниях наших учёного и образованного врача, еврея, который в откровенном разговоре, глаз на глаз, об этом предмете сам сознавался, что обвинение это, без сомнения, основательно, что есть ж-ды, которые в изуверстве своём посягают на такое возмутительное злодейство, но утверждал только, что это не есть обряд собственно еврейский, а вымысел выродков человечества. В С.-Петербурге служит и теперь ещё крещённый, учёный еврей, который с полным убеждением подтверждает существование этого обряда не в виде общем, как он выражается, а в виде исключения, но он в то же время отказывается засвидетельствовать это где-нибудь гласным образом, потому что конечно, не в состоянии доказать справедливости слов своих и даже боится мщения богатых евреев, коих происки достигают далеко и которые сочли бы подобное обвинение общим поруганием израильского народа и личным для себя оскорблением".
Но это лишь половина пути, и дальше наш добросовестный исследователь не заглянул. Но мы зададим другие вопросы... Почему ни одно из тел не было закопано, или как-либо укрыто? Лечицкий процесс - труп ребёнка найден под кустами в лесу, сенненское дело - в стороне от дороги, гродненское дело - на поле в окрестностях города, велижское дело - за городом, телишевское - в поле, минское - в незапертом сарае, саратовское - оба тела найдены на островах Волги, сурамское - в лесу, кутаисское - вблизи деревни, тисаэсларское дело - тело извлечено из реки. А ведь почти все подобные злодейства обнаруживались именно оттого, что истерзанные трупы бросались в глаза первому прохожему.