Первые 20 лет
Шрифт:
— На выход! — послышалось мне из неожиданно открывшейся двери.
Я взглянул на дверь и увидел смотрящего на меня исподлобья охранника. Смотрел он на меня недовольно и я, не желая его сильно злить быстро отошел от стены и пошёл к двери. Я впервые практически за две недели покинул камеру и не много с удивлением смотрел на то, что провожатый у меня был всего один и при этом он даже не пытался меня силком тащить на себе.
— Иди и не отставай, — скомандовал охранник и пошёл впереди, даже не оглядываясь на меня и не проверяя иду я за ним или нет.
Но играть в никакие игры с охраной я не собирался и поэтому шёл покорно позади. Я не отставал, но и
— Войдите!
Я услышал знакомый голос и уже знал, что обещанная со мной встреча произойдёт прямо сейчас. Дверь передо мной открыли и легонько подтолкнув направили прямиком в кабинет, зайдя в который я увидел двух человек. Одного из них я сразу узнал, а вот второго я видел впервые. Рядом с неизвестным стоял огромный прибор, и он на нём что-то крутил.
— Заходи Владимир, мы тебя как раз заждались. Присаживайся, сейчас мы продолжим нашу беседу, — сказал Королёв посматривая на меня.
— Это полиграф? — садясь на стул спросил я, уже примерно понимая с чем мне предстоит иметь дело.
— Ты знаешь про такое устройство? — немного удивившись спросил Молотов.
— Пусть я с ним не разу в живую не имел дел, но я видел достаточно фильмов, где они были, да и не сложно догадаться, что просто на слово верить вы не будете. Поэтому вы и нашли способ меня проверить, радует одно, что вы решили это сделать без применения силы.
— Ещё не поздно, можно если хочешь всё переиграть и сделать как ты не хочешь, — улыбнувшись сказал Молотов.
— Лучше обойти более мирным способом, я бы хотел, чтобы все части моего тела остались в целостности и сохранности.
— Тогда сейчас не дергайся и будем считать, что ты начал сотрудничать со мной.
— Как будто до этого я хоть как-то оказывал сопротивления, — тихо про себя пробубнил я, а вслух сказал другое, — я готов, делайте всё что нужно.
А дальше неожиданно для меня Молотов заговорил на английском языке. Познания в иностранных языках у меня было очень слабым, да и последний раз я слышал чужеродную речь, когда учился в школе, а было это очень давно. И поэтому мне ничего другого не оставалось как просто наблюдать за тем, как два человека общаются между собой.
— Понимаешь о чём мы сейчас говорим? — спросил неожиданно Молотов повернувшись ко мне.
— Увы, но ни слова не понял. Единственное, что я знаю, что вы говорить на английском языке и все мои знания на этом и заканчиваются, — честно ответил я.
— Вот сейчас и проверим, — сказал Молотов, а следом за этим мужчина встал со стула и подошёл ко мне.
Мужчина не просто стоял возле меня, а начал опутывать меня проводами с головы до ног и за считанные секунды я точно превратился в новогоднюю ёлку. И не походил я на неё лишь только тем, что не мог светиться в темноте. Как только я был полностью опутан и мужчина, удовлетворённо посмотрев на меня, вернулся на своё место. Мужчина, посмотрев на Молотова что-то произнёс и после всё внимание было сосредоточено на мне.
— И та, если ты выдаёшь себя за того, кто прибыл из будущего, то ты прекрасно понимаешь с чем сейчас будешь иметь дело, поэтому я не буду тебе объяснять очевидных вещей, и мы сразу перейдём к делу. Скажи ты мужчина?
— Да.
— Ты ел сегодня утром?
— Да.
— Ты знаешь с кем сейчас разговариваешь?
— Да.
Следующего вопроса Молотов не успел задать, так его перебил иностранец и они, быстро перекинувшись несколькими фразами снова посмотрели на меня.
— Формальности выполнены, теперь мы можем продолжить разговор, но для начала мы пройдёмся с того, что ты мне уже успел рассказать.
Отказаться само собой я не мог, да и высказывать что-либо тоже не имело смысла, поэтому я стал ждать вопроса. И первый вопрос был посвящён жене Молотова, и я был вынужден снова рассказать всё что знал. Кроме этого Молотов задавал вопросы, на которые я отвечал коротко, наблюдая при этом как мужчина за полиграфом делает какие-то пометки у себя в тетрадке. Разговаривали мы о его не так и долго так, как знания у меня о ней были слишком скупы, но видно Молотова устроили мои ответы, и он перешёл к другим вопросам. Разговаривали мы с ним очень долго и под конец беседы я выбился из сил настолько, что я уже не хотел ничего кроме как немного отдохнуть и посидеть в тишине. Отвыкший за столько дней от общения, я уже устал бесконечно говорить, да и горло у меня настолько пересохло, что язык уже ворочался с большим трудом. Но это нисколько не смущало Молотова, и отпив из протянутого мне стакана мы продолжили разговаривать.
Отпустили меня лишь, когда сам Молотов был удовлетворён разговором. И только тогда меня снова вернули в камеру так ничего и не сказав напоследок. Я был в замешательстве и не знал, чего мне ждать дальше. Я снова оказался в камере, но теперь кое-что изменилось и в положительную сторону. Теперь у меня в камере кроме ведра появилась и огромное количество книг. О большем в таком положении я и мечтать не мог. Изредка я слышал за дверью голоса, но в мою камеру входили только однажды в день и лишь чтобы поменять ведро и при этом со мной так и не разу и не заговорили.
Дни сменялись и только количество чёрточек росло на стене. Как только количество чёрточек становилось ровно десять я их зачеркивал и начинал новый десяток заново. Так постепенно количество черточек стало настолько много, что считать их было просто страшно. Но я считал и по моим подсчётам в камере я прожил уже куда больше года. За стенами уже был конец зимы тридцать третьего года и настало время, когда события, происходящие в мире, начнут менять весь мировой порядок. И я очень надеялся, что и про меня наконец-то вспомнят, а то жизнь в заточении хоть уже и не была такой тяжёлой, как прежде, но сидеть и держать все мысли в голове уже не было мочи. Хотелось выйти на простор и вдохнуть свежий воздух, а заодно посмотреть, как обстоят дела у Королёва и Цандера. Если я правильно помнил, то у них уже получилось добиться определённых успехов в ракетостроении, но если ничего не поменять, то развитие данной области будет замедленно. Но думать об этом было бессмысленно, нужно действовать, а сидя в камере сделать это было просто невозможно. И пусть Молотову было рассказано много, вот только я совершенно не был уверен, что к моему мнению хоть немного прислушаются и начнут хоть что-нибудь менять. Надеяться и о чём-то мечтать я уже давно перестал, сейчас я только ждал, когда за мной придут. Ведь рано или поздно это случиться и хотелось бы чтобы это случилось как можно раньше.