Первые и Вторые. Второй сезон. Корнеслов

Шелег Дмитрий Витальевич

Тихомир и Марфа молча слушали.

Тимофей посмотрел на их заинтересованные лица и продолжил:

– Во времена Исуса Христа, которые сейчас знаменуются началом новой эры, Иудея оказалась под властью Рима.

Иудея страдала под римским гнетом, что приводило к многочисленным восстаниям, а после – к Иудейским войнам. Последнюю из них, по приказу римского императора Нерона, начал полководец Тит Флавий Веспасиан, а закончил его сын, получивший при рождении имя своего отца – Тит Флавий Веспасиан. Так, через сорок лет после воскресения Христа, или в 70 году новой эры, в результате войны был разрушен Иерусалим.

Тихомир сказал:

– А какое отношение это имеет к подмене?

Эпизод 4. Раввин

9 августа 70 года, Иерусалим

Утренний порывистый ветер ещё не успел разогнать дымку, перемешанную с ядовито-черным воздухом пожарищ Иерусалима – почти полностью разрушенной крепости, еще недавно защищенной величественной тройной линией стен с четырехугольными массивными башнями из белого мрамора, окруженной скалистыми обрывами и рвами.

* * *

На время начала осады Иерусалим населяло более полумиллиона жителей, включая толпы беженцев.

Но даже огромные запасы продовольствия не смогли обеспечить потребности, и город голодал. Иерусалим представлял собой чудовищную картину. Люди тысячами умирали от голода и эпидемий. Тит неоднократно предлагал осажденным жителям Иерусалима сдаться. Один из его военачальников – иудей Иосиф Флавий – чуть ли не ежедневно подходил к стенам и призывал соплеменников к рассудительности. Если бы не распри между иудейской элитой, город бы держался еще долго или сдался на милость победителя. Фанатичные зилоты, будучи непримиримыми противниками римлян, решили бороться до конца и не оставлять Иерусалим. Раздраженный Тит велел распинать на кресте всех захватываемых в плен. Мучимые голодом, люди выходили из города за стены рвать траву для пищи, а римляне хватали и распинали их. Защитники Иерусалима смотрели на это ужасное зрелище, повторявшееся каждый день, что ввергало их в ужас.

Чтобы никто не посмел говорить о покорности римлянам, зилоты казнили многих знатных людей, подозреваемых в склонности к миру. Они запретили выход из города под страхом смертной казни.

Из походного шатра у подножья Елеонской горы вышел сын великого полководца Тит Флавий Веспасиан – в недалеком будущем второй римский император из династии Флавиев. Тит осмотрел разрушенные метательными машинами стены крепости.

Перевел взгляд на свою армию, переданную ему отцом полгода назад. Армия стояла тремя лагерями – двумя на севере и третьим на юге – и включала в себя четыре тысячи легионов и большое количество союзников-сирийцев. Это было более шестидесяти тысяч человек против городского гарнизона в двадцать четыре тысячи в начале осады.

Еще только когда отец Тита, Веспасиан, подошел к Иерусалиму, всем иудейским первосвященникам, а тогда у власти были фарисеи, стало совершенно ясно – Иерусалим падет. Но вместе с его падением рушилась и традиция ожидания Машиаха как всемирного земного царя.

Вдохновителем и одним из лидеров фарисейства был ученый раввин Иоханан бен Заккай. Он предвидел грозившую иудеям катастрофу и был одержим стремлением основать новую иудейскую духовную академию.

Чтобы обмануть зилотов и выйти из города, Иоханан бен Заккай прибег к хитрости.

К вечеру у южных ворот Иерусалима собралась большая толпа.

Иудеи держали на плечах гроб, наспех сколоченный из обломков нетесаных досок.

Разносились стенания:

– Великий рабби Иоханан бен Заккай стал жертвой заразной болезни…

Стража ворот, выполняя зилотский приказ, преградила путь.

Ученики раввина силой пытались прорваться:

– Мы хотим похоронить его на кладбище за стенами города!

Но стража не поддавалась.

Началась потасовка, и стражники призвали лидера зилотов – Иоанна Гискальского.

Тот поразился преданности учеников Заккайи, от бессилия едва державшихся на ногах, и, учитывая известность фарисея, разрешил:

– Пусть идут только самые близкие. А когда захоронят, пусть вернутся – под страхом казни родственников.

Ученики раввина согласились:

– Да будет так!

Один из стражников захотел было открыть гроб, чтобы убедиться в подлинности смерти фарисея, но оттуда исходил такой смрадный запах, что он отказался от этой мысли.

* * *

Стража наблюдала за процессией, которая вышла за стены Иерусалима и направилась в сторону Елеонской горы, где располагалось древнее кладбище.

Еще одна хитрость Иоханана бен Заккайи заключалась в том, что невдалеке, за кладбищем, был разбит лагерь Тита. Раввин рассчитывал сразу же попасть под покровительство полководца.

Из-за кустов начинающего зацветать красноватыми бутонами тамариска вышло пятеро римских легионеров.

Один из них, с глубоким шрамом через все лицо, без шлема, в тунике поверх доспехов, оберегавшей их от лучей солнца, криво улыбнулся. Он жестом приказал опустить гроб. Иудеи повиновались.

«Лицо со шрамом» подошло к гробу и сильно, с ударом, толкнуло его. Гроб перевернулся на бок, крышка, прибитая кривыми проржавевшими гвоздями, отвалилась в сторону.

Когда Иоханан бен Заккай выпал из гроба, раздался раскатистый смех нападавших.

Его ученики сгруппировались возле раввина, но боялись близко подойти к вооруженным.

Их глаза в ужасе расширились, когда «лицо со шрамом» поднесло к шее раввина обоюдоострый короткий меч.

* * *

За спинами послышалось громкое:

– Римлянин! Убери свой гладиус!

Все оглянулись на властный голос.

На небольшой возвышенности стоял невзрачный человек с иудейскими чертами лица, но в высших римских доспехах.

Римляне узнали в нем Иосифа Флавия, приближенного Тита.

Флавий жестом приказал им убраться, и воины беспрекословно ретировались.

* * *

Ученики бросились к Иоханану бен Заккайе и подняли его на ноги:

– Великий рабби!

Флавий с трудом узнал в растрепанном оборванном человеке, среди разлагающихся трупов крыс с невыносимой вонью, раввина, с которым встретился еще в начале войны.