Первые шаги
Шрифт:
– Кати телеги!– приказал старшина, понимая, что остается последний шанс на спасение.– В балку веди их Дрон! Да скорее вы сучье племя!
Голос Некрасова казалось, разбудил воинов, тут же взявшихся за подводы. Неспешно, словно на прогулке, ходячая крепость двинулась в спасительную сторону, выходя из окружения, попутно огрызаясь на наскакивающую с разных сторон царскую кавалерию. Сохраняя подобие строя, булавинцы, преследуемые полками царской армии отошли в сторону балки. казалось бы, спасительную балку.
Сотня за сотней втягивались уцелевшие
– Засада! Уходим в перелесок! Скорее!– сразу же сообразил в чем дело Иван Некрасов, но, увы, приказ был отдан слишком поздно. Из перелеска, в который повернули не попавшие под огонь пушек солдаты, вышли свежие войска царской армии, тут же открывшие залповый огонь по взбирающимся по склону холма бунтовщикам.
Видя, что положение войск становится катастрофическим старшина попытался вырваться из этого мешка, в который по собственной глупости и угодил, с оставшейся в живых сотней кавалерии до последнего державшиеся в резерве. Но как будто сама судьба решила сыграть со старшиной злую шутку, ни разу не подводивший Ивана верный Бурка, оступился на полпути, влетел в невидимую даже зорким глазом ямку.
«Как глупо…– подумал старшина, видя, как уносятся вдаль спины его верных казаков, падая через голову своего коня».
Едва слышный хруст и один из самых верных и опытных сторонников Булавина безвольно раскидывает руки по земле, не в силах подняться. Его глаза быстро стекленели, навечно впитывая последние лучи солнца…
Через десять минут сражение было закончено. Бойня в балке, завершилась очередным залпом батареи витязей, буквально перепахавшей небольшой пятачок чернозема вместе с телами восставших. А через полчаса к месту падения одного из старшин бунтовщиков прискакал отряд драгун во главе с молодым всадником, возле которого мельтешили мундиры зелено-золотых гвардейцев.
– Это он?– спросил молодой мужчина, требовательно глядя на грязного казака, с ненавистью глядящего на спрашивающего человека.
В ответ казак попытался плюнуть в лицо командира отряда, но хлесткий удар по печени от одного из гвардейцев заставил его согнуться от боли пополам.
– Отвечай падаль!– новый удар по ребрам и судорога доли прокатилась по телу казака.
– Да пошли вы, царские…
Что хотел сказать казак никто не стал дослушивать – новый удар опрокинул бунтовщика на землю, после чего он еле поднялся, сплевывая кровь с разбитых губ.
– Ну, так как, скажешь?– почти безразлично спросил все тот же мужчина.
В ответ казак только усмехнулся, демонстрируя полное презрение к спрашивающему у него юноше.
– Я же говорил, надо было его вздернуть на первом суку и все!–
– Кузьма, ты же знаешь, что он мне нужен, чтобы отцу отвезти!– хмуро сказал юноша, с неприязнью глядя на казака, мысль о казни булавинца с каждой секундой ему нравилась все больше и больше.
– Так может, тогда десяток бунтовщиков казним, тогда этот хлопчик разговориться?– предложил другой всадник, смотря в глаза казака.
– Не поможет, этот собачий выкормыш, других людей ни в грош не ставит! Ты посмотри на его харю!– ответил Кузя.
– Нет. Другие отвечать за него не будут, он один в ответ за себя. Остальных бунтовщиков отправим в Рязань под конвоем, там решим, что с ними делать, тем более что рабочие руки всегда нужны в хозяйстве,– ответил цесаревич.
– А что с ним делать?– спросил Илья, глядя на царевича.
– В тюрьму его, куда же еще, правда, сделайте так, что не сбежал,– ответил царевич с деланным безразличием.
Никто и не заметил как левая рука царевича, покоящаяся на шпаге, с силой сжала ее. На долю мгновения в глазах, вместо триумфа и радости полоснуло глубокой печалью…
*****
27 мая 1708 года от Р.Х.
Саратов.
Алексей Петрович.
Бывают минуты в жизни, когда кажется, что вся прожитая жизнь это бесцельно прожитые годы, и чем гениальнее и способней человек, тем чаще у него случаются такие «озарения». Для него нет времени и нет слова «завтра». Он всегда живет сегодняшним днем, в котором он творит и существует. Только отдаваясь целиком и полностью созданию чего-то нового, он может жить.
Бывает так, что люди смеются над таким человеком, оскорбляют и насмехаются над ним, стараются втоптать его талант в серую пучину обыденности. Они не могут видеть рядом с собой того, у кого есть этот божий дар, искра, которая, разгораясь, озаряет всех вокруг, вот только многие не хотят видеть этого сияния, предпочитая оставаться во мраке невежества и дикости…
Ночь. Как прекрасна, бывает ночь, когда сотни тысяч звезд мерцают на небосводе, окружая каждого человека своим светом. Тихий, едва уловимый ветерок гуляет по моему телу, словно спрашивает: «Пора! Что же ты? Скорей, пока не поздно…».
Нет, друг, не пора, я не могу, так же как и ты гулять по миру, отдаваясь своим желаниям. Не могу быть просто вольным человеком, нет, увы, теперь уже нет того Пестерева Ивана, как и нет прошлого Алексея Романова. В этом теле навсегда поселился новый дух…, а может душа, не знаю, но чувствую, как постепенно растворяюсь в окружающем мире, становясь одним целым с ним. Возможно, совсем скоро, я и не смогу отделить себя от него…
Я сидел в покоях какого-то отведенного мне дома в Саратове, дворцов здесь не было. Мысли гуляли где-то высоко в небесах, силясь отыскать оправдания своим вчерашним действиям, но так и не могли эти самые оправдания найти…