Первые славянские монархии на северо-западе Европы
Шрифт:
«Достанет ли слов рассказать, – говорит жизнеописатель Климента, – как воспользовались немцы своим перевесом? Одни вынуждали согласие на измышленный догмат, другие ратовали за учение отцов; одни приготовились все предпринять, другие все выстрадать. Стали бесчеловечно мучить приверженцев Горазда, грабили жилища их, соединяя нечестие с любостяжанием, других, обнаживши, влачили по колючим растениям, и так поступали с почтенными мужами и людьми, перешедшими уже за границы мужеского возраста; а которые из пресвитеров и диаконов были молоды, тех продавали жидам… Тех же, которые имели сан учительский, как Горазд, уроженец моравский, знаток греческого и славянского языков, назначенный Мефодием на епископскую кафедру, как пресвитер Климент, муж красноречивейший, и Лаврентий, и Наум, и Ангеляр – тех и других многих, заковавши в цепи, бросили в темницу. Только Бог, утешающий униженных, не оставил без помощи и этих св. мужей. Случилось сильное землетрясение; устрашились жители города, удивлялись и недоумевали, что бы значило это знамение. Подошедши к темнице, они увидели, что оковы спали с заключенных, и они пользуются всею свободою. Потом обременили их оковами, гораздо более тяжкими; но по прошествии трех дней опять произошло землетрясение, и слышен был при этом голос с неба, и спали с заключенных оковы. Ничего этого богопротивники не сказали князю, но подвергли праведников тем же истязаниям. Эти события происходили в отсутствие князя, если бы он был дома, не потерпели бы исповедники истины таких бедствий: хотя и был он особенно привержен к франкам, но боялся и святых мужей, особенно небесного знамения, три раза повторявшегося. После таких бесчеловечных мучений, не позволивши святым даже подкрепиться
Изгнанные из Моравии, ученики Мефодия направляются в Болгарию. Они надеялись найти в ней успокоение, окольными путями пробирались туда, стараясь избегать людей, терпя недостаток в пище и одежде; в случае опасности расходились по разным местам, по Божьему изволению, чтобы больше стран окрестных просветилось светом Евангелия. В Болгарии они были представлены князю Борису и с радостью приняты им. Сюда пересажена была из Моравии начальная славянская литература, принесшая в Болгарии успешный плод при царе Симеоне (ум. в 927 г.).
Семь лет Викинг управлял Паннонией после Мефодия; папы не поднимали голоса против его самовольного поступка с учениками Мефодия; церковные дела приведены были в запутанное положение, Моравия наводнена немецким духовенством. В 892 г. завязалась война между Святополком и Арнульфом, тогда Викинг нашел неудобным оставаться в Моравии и сделался секретарем Арнульфа.
Угры. Разложение Моравской державы. Угорский погром. 895–907 гг.
Заключенный Арнульфом в 892 г. союз с уграми против мораван имел весьма печальные последствия для немцев и славян: уграм указана была дорога в Паннонию и далее на запад; для прохода их открыта была линия укреплений. Летописцы не щадят за это Арнульфа и порицают его горькими упреками: «Когда Арнульф не мог победить Святополка, мужественно ему сопротивлявшегося, открывши весьма сильные укрепления, пригласил на помощь венгров, народ беспокойный, дерзкий, способный на всякое злодеяние, ищущий лишь убийства и грабежей… Увы! слепое честолюбие царя Арнульфа; увы! несчастный и жалкий день! ‹…› Они (угры), прогнанные за Дунай и окруженные высокой насыпью, не могли делать своих обычных набегов; в царствование же Арнульфа разрушено укрепление и открыта была дорога им, потому что разгневан был император на Святополка, царя моравского… Сколько бедствий, сколько несчастий нанесли они империи франков, свидетельствуют города и страны, еще и доседе необитаемые».
Угры или мадьяры относятся к финскому семейству народов; жили они сначала на Дону и были подчинены хазарам. Уграм близко родственны некоторые народы по Волге, Уралу, Иртышу и Оби; в Средние века было несколько попыток у угров отыскать и вызвать к себе своих родичей за Волгой и Камой, но этому мешали цари московские. С течением времени, освободившись от хазарской зависимости, с примкнувшей к ним ордой хабаров, угры поселились на северо-восточном берегу Черного моря; здесь, заняв земли между Карпатами, Дунаем и Черным морем, вошли они в сношения с Киевским княжеством. Скоро греки и немцы обратили внимание на воинственный народ; немцы воспользовались их помощью против славян в 892 г., греки против болгар в 893 г. Но вскоре ни немцы, ни греки не имели сил противиться этим соседям, и более 60 лет угры наводили ужас и были бичом всей Европы.
Когда угры явились в Италию и Германию, с ужасом смотрели на них европейцы. Это были чудовища небольшого роста, со смуглым лицом, с глазами в глубоких орбитах, с гладко обстриженной головой и тремя косами, покрытые шкурами невиданных зверей. Общественное устройство их было племенное; скотоводство, охота и рыболовство удовлетворяли всем их жизненным потребностям. Главное богатство их состояло из быков и лошадей, которые летом и зимой паслись под открытым небом; со стадами передвигались и хозяева их с одного места на другое. Лошадь с детства была неразлучным товарищем каждого угра; на лошадях они постоянно сидели, путешествовали, отдыхали, размышляли и разговаривали. Употребления шерсти и тканей они не знали, умели только выделывать кожи добываемых на охоте зверей. Особенно обратило на себя внимание летописцев военное искусство угров. С шумом появлялись они на лошадях, покрытых железными панцирями или попонами из звериных шкур, с дротиком за плечами, с луком и стрелами в руках. В метании стрел приобретали они с детства замечательное искусство; на всем скаку с изумительной верностью они попадали в цель; избегали рукопашного боя и предпочитали биться с неприятелем издали. Поэтому редко они давали правильное сражение и еще реже предпринимали осаду укреплений. Если неприятель спасался в укрепленное место, они, спрятавшись, выжидали удобного случая захватить его или отрезывали подвоз съестных припасов. Небольшими сомкнутыми рядами нападали они, но, разделенные на маленькие отряды, всегда оставляли часть войска в засаде. Оттого-то все их движения отличались быстротой, и это давало им возможность сообщать борьбе новый и неожиданный оборот. Минутная победа обманывала неприятеля, и часто он, считая себя победителем, при новом нападении терпел жестокое поражение. Если неприятель был разбит и обращен в бегство, не прежде переставали они преследовать его, как немилосердно перебив до последнего человека; потом возвращались собирать добычу. У них была вера, что все, павшие на земле от их меча, на небе будут служить им как рабы; оттого они не имели пленных и ничто не могло спасти жизнь взятому ими в схватке.
Вот эта-то дикая орда угров была употреблена немцами против славян; средство удалось, как нельзя более: Моравская держава пала под их ударами, но угры не удовлетворились Паннонией и Моравией.
После Святополка осталось три сына; младшие должны были владеть своими уделами в зависимости от старшего брата Моймира II. Весьма в тяжелых обстоятельствах получил Моравию Моймир; война с Арнульфом еще не была кончена, да и воевать счастливо с Арнульфом мог только опытный боец; угры перешли из области потисской к Дунаю, ворвались в Нижнюю Паннонию, производили здесь жестокие убийства и насилия. При таких обстоятельствах состоялся мир у немцев со славянами осенью 894 г. По всему видно, что мир был невыгоден для Моравии; в следующем году, в середине июля, являются к Арнульфу в Регенсбург все князья чешские, бывшие прежде под властью Святополка, клянутся ему в верности и делаются его вассалами; в то же время бодричи пришли к нему с дарами и просили у него мира. Святополковичи должны были молча смотреть на поступок чехов и не обнаружили ничем своего недовольства: Арнульф скоро затем отправляется в Италию по приглашению папы Формоза. Отпадение Чехии, безнаказанное опустошение Паннонии, невыгодное перемирие с Арнульфом сразу обозначили отсутствие сильной руки, правившей страной. Не ограничиваясь внешним унижением, Арнульф употреблял еще и другие средства к более верному ослаблению Моравии. Нужно вспомнить, что Викинг, доверенное лицо покойного моравского князя, домашний человек его, с 893 г. является секретарем при дворе Арнульфа. Нетрудно предположить, что, зная хорошо и семейные отношения дома Святополкова, и внутреннее состояние страны, он весьма много помог Арнульфу действовать в Моравии и скрытными путями. Нельзя сомневаться, что братская распря между моравскими князьями началась и поддерживалась при содействии и подстрекательстве Арнульфа; известно, что князь Моймир высказывал Арнульфу свое неудовольствие на то, что при немецком дворе принимаются его изменники. Внутренние волнения в Моравии начались, конечно, вскоре по смерти Святополка; иначе трудно себе объяснить, почему так холодно и спокойно относился Моймир II к отпадению великих областей, входивших в состав державы отца его. За переходом Чехии в зависимость Арнульфа следуют сношения бодричей и потом отпадение сербов; Паннония блатенская снова делается немецкой провинцией и вверяется Брацлаву. В 897 г. открылась война между чехами и мораванами, первые идут к Арнульфу и просят его заступничества против врагов своих, мораван.
Восточная марка и наблюдение за Моравией поручены были Арнульфом маркграфу Люитпольду, его родственнику по матери. Люитпольд пользовался огромным влиянием и широкой властью, которая простиралась на Восточную марку, Каринтию, Чехию и земли по Энже. Его обширную власть делил с ним граф Арибо, брат его.
125
Ann. Fuld. a. 899. Что положение Моравии тогда было совсем еще не отчаянное, видно как из обстоятельств с Исанрихом, так и из дальнейших попыток Моймира к церковному устройству Моравии. Не отпадение Чехии, не потеря Паннонии, не усобицы в княжеском доме погубили Моравию, а интриги немцев и угры. Дидк весьма много значения придает первым обстоятельствам. Моравия, по его словам, пала бы сама собою, и без угров, см. M"ahtens allgemeine Geschichte I, 320–325; 345. Моймир II не терялся в затруднительных обстоятельствах, сознательно ослаблял немецкую партию в Моравии и, как только нашел время, восстановил церковное управление; в пользу Моймира отзывается Палацкий.
Весьма отрывочные и неполные известия фульдских летописей об отношениях немцев к славянам при детях Святополка восполняются частью документом, происхождение которого обязано поднятию церковного вопроса в Моравии. В последний год жизни Святополка Викинг оставил Моравию, в которой он семь лет управлял церковными делами на правах паннонского архиепископа; он занял при Арнульфе должность придворного канцлера, а потом, в 898 г. при посредстве того же Арнульфа, получил пасовскую епископскую кафедру. Явление весьма странное в церковных летописях, что духовное лицо с архиепископской кафедры переходит на епископскую. Паннонская кафедра оставалась незамещенной с 893 г. Смуты в Моравии по смерти Святополка, сопровождавшиеся частыми походами баварцев, давали немцам надежду, что и церковная, и политическая независимость Моравии клонится уже к упадку, что скоро настанет время господства их в Моравии, как это было в 870 или 871 г. Когда в 901 г. заключали они мир с мораванами, в переговорах принимал участие назначенный вместо Викинга на пасовскую кафедру епископ Рихгар, – вероятно, тогда дело шло и о церковном положении Моравии, ее подчинении зальцбургскому архиепископу.
Понятно, как должно было обеспокоиться немецкое духовенство при неожиданном вмешательстве папы Иоанна IX в дела моравской церкви. Вероятно, по просьбе Моймира II папа отправил в Моравию архиепископа и двух епископов; они должны были устроить запутанные церковные дела в Моравии и образовать из нее церковную провинцию, в зависимости от папского престола. Как происходило это дело, мы не знаем; сохранилось только письмо баварского духовенства, вызванное папским распоряжением. Время составления этого замечательного послания относится к промежутку времени между 21 января и серединой июля 900 г. Оно составлено на собрании всего духовенства, потому что подписались под ним архиепископ и пять его суффраганов; это могло быть в Рисбахе, где, как показывает один документ, было в том году собрание дворянства и духовенства, возвращавшегося из похода на Моравию, предпринятого в союзе с чехами. Весьма любопытно сопоставить послание 900 г. со всем тем, что мы знаем об отношениях немцев к паннонской архиепископии и моравским славянам. Тут холодно и без стыда отрицаются общеизвестные факты; искажаются события и выступают наружу бесчестные отношения немцев к славянам. Вся история Святополка моравского и архиепископа Мефодия лишена в этом памятнике всякого значения для государственной жизни Моравии и представляется временем мятежа, анархии и языческого отступничества. Но послушаем самих немецких епископов [126] . «Пришли от вас, – пишут они папе, – три епископа: Иоанн-архиепископ и епископы Бенедикт и Даниил в землю славян, называемых мораванами; но земля эта со всеми ее обитателями подвластна королям нашим и народу нашему, и нам, как в церковном отношении, так и относительно дани: ибо мы обратили их и сделали из язычников христианами. Поэтому-то пасовский епископ, в епархии которого находится земля этого народа, с самого обращения их в христианство, когда хотел и когда требовали того обстоятельства, без всякого препятствия являлся туда, неоднократно созывал синоды из своего и тамошнего духовенства, и с полномочием исправлял все, что нужно было, и никто не сопротивлялся ему открыто. И наши маркграфы, пограничные той земле, делали там постоянно свои собрания, налагали наказания и собирали подать, и нигде не встречали сопротивления [127] , но вот овладел диавол сердцами их (мораван), и они оставили христианство, уклонились от всякой правды, начали вызывать к борьбе и жестоко отбиваться, так что и епископам, и проповедникам заградили путь туда, и делали они по произволу своему, что хотели. Ныне же, что кажется нам грустным и невероятным к большему оскорблению еще хвастают, что стоили им эти епископы немало денег…»
126
Так как послание это написано слишком в партиозном духе и представляет идеалы противоположной партии, то небезопасно пользоваться его данными для истории Моравии. Оно и должно рассматриваться как источник для истории Моравии только с весьма большим ограничением; проверкой его должны служить сухие заметки летописца.
127
Очевидно, все это чистая ложь: только в 870 и 871 гг. могли пасовские епископы иметь претензию на управление в Моравии; в последующее же время, когда Моравия добыла себе политическую и церковную независимость, этого не могло быть. Отцы совершенно опустили из виду договоры 874 и 884 гг., бесславные для немцев; о правах маркграфов в Моравии – тоже чистая выдумка; мы видели, что даже при Моймире II граф Восточной марки Исанрих держит себя довольно независимо от Арнульфа, заключает союз и ищет поддержки в Моравии, да и ранее графы Восточной марки чаще заключают союзы с Моравией, что остаются верными немецкому королю. Впрочем, мораване, живущие на границах немецких марок, судились во все время судом маркграфским, как показывает грамота Арнульфа от 898 г. на право суда над мораванами в жупе Крушвицы.
Далее указывается на незаконность распоряжений посланных папой епископов в чужой епархии.
«Предшественник ваш при князе Святополке посвятил епископа Викинга. Но он не поручил ему той древней пасовской епископии, а послал к новообращенному народу, покоренному князем. Когда наши легаты вошли в близкие отношения с этими славянами, то они обвиняли нас и бесславили, клеветали, сколько могли, потому что некому было защищать нас… наговаривали, что мы и с ними не ладим; хотя это правда, но причина неудовольствий заключается не в нас, а в их испорченности. Когда начали они нерадеть к христианству, отказались платить государям королям нашим и их чиновникам определенную дань и взялись за оружие, тогда вспыхнул у них мятеж. И если позволительно обращать в рабство покоренных оружием, то, в силу военного права, волей-неволей они должны будут подчиниться нашему царству. Поэтому мы препоручаем вам быть осмотрительными и предпочитать другим мерам меры уравновешивающие, чтобы рабское племя не усиливалось на счет благородного. Императоры и короли, предки светлейшего государя нашего Людовика, произошли от христианского народа франков, моравские же славяне произошли от презренных язычников. Те могущественно охраняли римскую республику, эти грабили ее; те укрепляли христианское царство, эти ослабляли его; те весь мир наполнили славой, эти прячутся за стенами в селениях своих; сила тех поддерживала апостольский престол, от набегов этих страдало христианство».