Первые уроки
Шрифт:
– Ну что вы, дон Теймур, – отзываюсь печально. И завожу известную уже шарманку: – Просто хандра. Перепады настроения, знаете ли, обычные в моём положении. Это пройдёт, не обращайте внимания.
Он кивает.
– Перепады настроения, говорите? Ну да, знакомо. Белль во время беременности любая мелочь могла довести до слёз, она расстраивалась из-за сущих пустяков! Все вокруг сбивались с ног, стараясь хоть чем-то её порадовать, помнишь, дорогая?
Голос ласков, но тяжёлый взгляд ясно даёт понять, что вопрос не риторический.
Та судорожно комкает салфетку. Выдыхает:
– Конечно, помню… дорогой.
– А как я старался отвлечь тебя от мрачных мыслей, чтобы ты, упаси боги, не волновалась лишний раз? Тебе хотелось посмотреть выставку Пьетро – и я организовал её у нас в саду. Помнишь, Белль? Пригласить в Эль Торрес столичную театральную труппу с новой драмой? Пожалуйста, хоть завтра! Устроить бал, где все женщины переодеты мужчинами, а мужчины – беременными женщинами? Без проблем…
Представив кислые физиономии «беременных» мужчин на балу, мы с Элли дружно прыскаем. Дон Теймур тонко улыбается.
– Рад, что сумел вас развеселить, дорогие мои невестки. А знаете что? Хотелось бы закрепить результат. Ничто так не радует женское сердце, как новые наряды и покупки, или даже простое хождение по магазинам и лавочкам; а заодно, например, чашечка кофе на веранде с видом на море, прогулка по тихим улочкам… Хотите прокатиться в Террас, донны?
Простодушная Элизабет хлопает в ладоши. У меня же улыбка непроизвольно разъезжается на пол-лица.
– Конечно, хотим! Прямо сейчас? Можно?
– Разумеется, можно. Только, дорогие донны, позвольте напомнить вам основные правила.
Он выразительно приподнимает бровь. Я тороплюсь с ответом:
– Конечно, дорогой дон. Разве мы когда-нибудь пытались скрыться от сопровождения? Мы не какие-то легкомысленные девицы, дорогой дон.
Элли энергично кивает, едва сдерживаясь, чтобы не завизжать по-детски от радости. Ярмарка наша! Глава насмешливо сощуривается и не упускает случая, чтобы не подколоть:
– Очень дорогой дон?
Больших трудов мне стоит не расхохотаться.
– Очень дорогой. – И добавляю сердечно: – Спасибо!
С видом доброго барина он великодушным взмахом руки отпускает нас:
– Ну, так идите, собирайтесь, донны, не теряйте времени!
Элизабет срывается с места, от полноты чувств подбегает к свёкру и чмокает его в щёку. И уже мчится прочь, переодеваться. Я не столь импульсивна, но, не сдержавшись, посылаю дону шаловливый воздушный поцелуй и спешу удалиться, пока наш драгоценный не передумал. Уже на выходе слышу капризный голос Мирабель:
– Тимур, я тоже поеду!
И ласковый ответ Главы:
– А ты останешься, дорогая. В последнее время ты так много берёшь на себя… забот, – почти неуловимая пауза, – что, кажется, заметно похудела и извелась. Лучше отдохни. В тишине, в покое, подумай о том и сём, о прошлом, настоящем и будущем, например…
Лакей, прикрывающий створку, рукой в белой перчатке поспешно зажимает рот, дабы не рассмеяться.
Шоу, блин! Интересно, места на дежурство у дверей здесь ещё не продают? Какая красивая у господ жизнь, ну чисто спектакль!
[1] Было и такое. Защищая Иву, дон Теймур в крылатой ипостаси оставил от дракона здешнего демиурга мокрое место. Легко и непринуждённо. Это в Книге 3 Сороковника.
Глава 3
Глава 3
Столбик с тремя накидами, ещё один, ещё… Замыкаем несколько столбиков воздушной петелькой в лепесток. Потом ваяем такой же второй, третий... двенадцатый. Обвязываем готовый цветок россыпью колечек, не забывая закреплять на кончиках тычинок-пико перламутровые бусинки, будто разбрызгивая росу. Умные пальцы знают своё дело и выплетают затейливый цветочек, уже тридцать второй – последний в кайме, наконец-то! – и всё автоматически, а голова в это время думает.
Вышивка и вязание – те ещё медитации. Кто подсаживался, знает.
Рассуждения мои неспешные всё об одном, наболевшем. В сущности, несчастная женщина эта Мирабель. Так не ценить богатства, дарованного судьбой! И дело даже не в материальном эквиваленте, не в роскошном замке и в несметном богатстве супруга; и не в зависти подруг-ровесниц твоей вечной молодости, а в том, как он, её супруг, этот дражайший дон, вершитель местного закона и миропорядка, Ящер, чтоб его… Бр-р-р. Как вспомню хряп перекушенной им когда-то драконьей шеи – так вздрогну[1]. Так вот, это хладнокровное, жутко харизматичное чудовище, что в основном пребывает в человеческом облике, относится к своей прелестной «половине» снисходительно и терпеливо, прощая всё. Лояльность его проистекает отнюдь не от равнодушия, как у многих мужей с солидным стажем семейной жизни – дескать, пусть творит, что хочет, лишь бы не надоедала – и не от возможного наличия пассий на стороне. Отчего-то не сомневаюсь, что Теймур да Гама дель Торрес практически идеальный супруг, и ежели есть у него иная привязанность, помимо законной, то настолько тайная, что вроде бы и нет её. Хоть пофлиртовать дорогой дон любит, любит… особенно на людях, дабы лишний раз блеснуть обаянием и неотразимостью. Но ещё ни разу ни в кофейнях Терраса, ни в музее или в театре, ни в кондитерских, которые так пришлись нам с Элли по вкусу… одним словом, ни в одном публичном месте, где вольно гуляют сплетни, имя нашего Главы не поминалось в скандальном контексте. О том, насколько он бывает страшен в гневе, хитёр, расчётлив, жёсток – да, мы слышали не единожды, и лично я не удивлялась. О том, что в кругу домашних дон Теймур преображается в почти нормального человека и образцового семьянина, и нипочём не догадаешься, что за вратами Эль Торреса он тиран и деспот – слышала и не раз видела собственными глазами. Но… ни о каких шашнях! ни с кем, никогда, ни полслова, ни намёка!
– А ведь как с ней все носятся: и муж, и сыновья, и Кэрролы! Подруги и кавалеры ковриками расстилаются. Машка с Сонькой даже шефство над ней взяли и воспитывают по-своему. А ей всё мало… – бормочу, отыскивая глазами ножнички. Ладно, семейные неурядицы – это такая проза! А прямо сейчас, в этот самый момент, у меня чистое искусство, долгожданный финиш работы. Волнительный момент!
Но тем не менее машинально завершаю мысль:
– Откуда в ней столько мелочной злобы? Чего ей в жизни не хватает? Рожна, наверное, как моя бабка говаривала!
Элли от неожиданности прыскает.
– Чего-чего? Рожна? Это ещё что?
– Такая длинная заострённая палка, рожон. С виду безобидный, торчит себе в заборе, а выдернешь – можно и огреть, и ткнуть, не хуже копья. С ним когда-то даже на медведя хаживали. У меня на родине говорят иногда: «Какого рожна тебе не хватает?» Или: «Вот дурень, на рожон попёр…» Значит, кто-то зря выкаблучивается: может в результате нарваться на сильные неприятности. Да ладно, хватит об этом. Лучше сюда посмотри!