Первые
Шрифт:
читала Лиза дальше.
Пусть нам звездою путеводной Святая истина горит; И верьте, голос благородный Недаром в мире прозвучит! ВнемлитеОна закрыла книгу и положила ее под подушку. Потом погасила лампу.
Комнатой опять завладел лунный свет. Только теперь квадрат окна передвинулся влево.
Лиза улеглась поудобней, как всегда, положила под щеку ладошку. И сейчас же ей представилась река, и они плывут с Сергеем на лодке. Солнце светит вовсю, и волны такие изумрудно-голубые. Сергей поднимает весла, и хрустальные капельки падают в воду. А с берега им машет рукой та девочка с Никольского рынка. Только теперь она была радостной и веселой. И все показывала колечко с голубым камешком, надетое у нее на большой палец.
Потом Лиза увидела, как они едут с Сергеем в карете. Она в белом подвенечном платье. Сергей наклоняется к ней и говорит: «Я люблю тебя, Лиза! Ты самая прекрасная девушка на свете!»
В маленьком немецком городке Гейдельберге жизнь течет размеренно и тихо. Центром всего является старинный университет. Каждое утро студенты в беретах с разноцветными лентами через плечо переступали порог этого храма науки, похожего на средневековый замок. Гул голосов наполнял длинные узкие коридоры, аудитории с высокими стрельчатыми окнами и потолками в виде арок.
Во второй половине дня университет затихал. Кончался трудовой день на табачной и кожевенной фабриках. Закрывался базар. Улицы пустели. На окнах домов и лавок хозяева запирали ставни. В восемь часов городок уже спал.
И вдруг эта по-провинциальному сонная, тихая жизнь была взбудоражена неслыханным событием. В городе появилась какая-то русская и просит принять ее в университет.
— Как вы сказали? — переспрашивает ректор. — Вы хотели бы учиться у нас в университете? Но это невозможно. Мы не принимаем женщин.
— Может быть, вы разрешите только прослушать курс математики и физики?
Ректор еще больше удивлен.
— Фрейлейн хочет себя посвятить математике? Невероятный случай! Эта наука совсем не женская. И я никогда не слышал, чтоб ею увлекался прекрасный пол. Простите, фрейлейн, нескромный вопрос. Вы замужем?
— Да.
— И муж разрешает вам учиться… даже заниматься математикой?
— Вот его разрешение.
Ректор берет из рук Софьи бумагу. Читает, перечитывает.
— Что ж! Я сам решить этот вопрос не могу. Попробуйте переговорить… Что скажут господа профессора…
Софья идет к одному профессору, к другому. Она везде видит удивление, нерешительность и, по существу, отказ.
А по городу шли разговоры.
— Вот так новость! — судачили женщины. — Она хочет учиться математике. Никогда женщине не преодолеть этих премудростей. И сын мой так говорит.
— Да кто будет заботиться о муже, воспитывать детей, если мы пойдем учиться?
— А у нее и нет мужа. Попомните мое слово. Это все подложные бумаги. Она попросту сбежала от родителей.
В кабачке возле базара весело. Здесь собираются студенты выпить традиционную кружку пива, закусить сосисками.
— Ганс, ты слышал? — говорит один. — Она хочет учиться на математическом факультете.
— Ха-ха-ха! Женщина — на математическом факультете! Что она там будет делать? Высчитывать, сколько пива потребуется мужу на год?
Взрыв смеха. Немецкие студенты относятся к женской эмансипации совсем не так сочувственно, как русские. Сыновья богатых помещиков и торговцев, они, по примеру своих отцов, считают, что место женщины в кухне и в детской.
— Держу пари, это просто пройдоха. Хочет найти здесь богатого жениха.
— Но у нее есть муж. Он дал ей разрешение учиться.
Один из студентов протягивает газету.
— Смотрите, про нее напечатано в газете. Вопрос будет рассматриваться на особой комиссии.
— Ох, и проучил бы я ее! Чтоб знала, чем должна заниматься женщина, и не лезла бы в наши мужские дела.
Комиссия отказала Софье Ковалевской в приеме в университет. Но разрешила прослушать курс по математике и физике.
И вот среди пестрой толпы немецких буршей появилась девушка в скромном синем платье. Ни на кого не глядя, она идет в аудиторию, где должна быть лекция по математике.
Одни студенты молча провожают ее взглядами, другие отпускают шуточки, хихикают.
К ней подходит Ганс.
— О дорогая фрейлейн! Мы приветствуем ваше появление!
Он расшаркивается перед Софьей. Снимает берет, низко кланяется, касаясь беретом пола. Другую руку он прижимает к сердцу.
— Такое лицо и такая фигура…
Он почти загораживает путь Софье. Все смеются.
Софья подняла глаза. Прямо в упор посмотрела на шалопая.
— Дайте пройти.
— О, с удовольствием. Я даже могу проводить… — Он делает руку кренделем. — Но при одном условии. Объясните, как такая хорошенькая женщина может любить такую скучную науку. Не лучше ли полюбить меня?
Снова взрыв смеха.
— Уберите руку.
Софья резко толкнула студента.
Глаза блеснули гневом.
Сквозь строй насмешливых взглядов она проходит в аудиторию и идет наверх, на самую последнюю скамью. Здесь она садится одна, открывает тетрадку.