Первые
Шрифт:
— Мы оставим эту задачу до следующего раза… — говорит он.
— Здесь поднимают руку, — замечает кто-то негромко.
Все разом оборачиваются к Софье.
— Ах, да… Вы что-то хотели, фрейлейн? — спрашивает профессор, рассеянно глядя на Софью.
Софья встает. Силой воли она сумела овладеть собой. Голос ее звучит звонко и почти спокойно. Только руки, комкающие бумажку, выдают волнение.
— Я могу показать ошибку, господин профессор, — говорит Софья.
— Вы? Пожалуйста, идите к доске.
Софья идет к доске и пишет правильное решение.
Все поражены. Невероятно! Подсказала самому профессору.
ГЛАВА XVIII
В Александринском театре давали «Горе от ума». Лиза упросила Наталью Егоровну отпустить ее на спектакль с Сашей. Узнав об этом, Алеша и Сергей тоже взяли билеты.
В антракте все четверо направились в фойе. Они весело болтали. Сергей рассказывал что-то смешное из жизни училища, представляя все в лицах. Он был хорошим рассказчиком, и Лиза втайне гордилась им.
Вдруг до них донесся ясный, громкий голос:
…Ты, считающий жизнью завидною Упоение лестью бесстыдною, Волокитство, обжорство, игру, Пробудись! Есть еще наслаждение…— Пойдемте скорей! — сказала Лиза. — Это в фойе кто-то читает!
В конце фойе, у окна, была толпа. Люди сгрудились вокруг худощавого светловолосого молодого человека.
…Родная земля! Назови мне такую обитель, Я такого угла не видал, Где бы сеятель твой и хранитель, Где бы русский мужик не стонал! —читал он с чувством.
— Это стихотворение Некрасова «Размышления у парадного подъезда», — негромко сказал Саша.
Они подошли ближе. Со всех сторон спешили люди.
А голос чтеца повышался, креп, в нем слышался гнев и возмущение.
…Стонет он по полям, по дорогам, Стонет он по тюрьмам, по острогам, В рудниках, на железной цепи; Стонет он под овином, под стогом, Под телегой, ночуя в степи; Стонет в собственном бедном домишке, Свету божьего солнца не рад; Стонет в каждом глухом городишке, У подъезда судов и палат.Видно было, как в театре забегали служители. Вдруг откуда-то появился полицейский. Он неторопливо шел к толпе. Впереди угодливо семенил капельдинер.
— Папрашу прекратить чтение! — сказал полицейский, бесцеремонно расталкивая народ и подходя вплотную к молодому человеку.
— «Современник» закрыли, так дайте хоть здесь послушать! — сказал кто-то сердито.
— Правды боятся!
Словно не замечая полицейского, молодой человек продолжал читать:
…Волга! Волга!.. Весной многоводной Ты не так заливаешь поля, Как великою скорбью народной Переполнилась наша земля.Полицейский повернулся к стоявшему сзади него капельдинеру и что-то тихо сказал. Тот побежал из фойе и почти сейчас же раздался звонок.
— Почему так рано дали звонок? Антракт еще не кончился! — возмущались в публике.
Молодой человек закончил стихотворение.
— Браво! — закричали в толпе. Раздались аплодисменты.
— Пройдемте-с со мной! — сказал полицейский.
— По какому праву? У меня билет, и я пойду в зал, — возразил молодой человек.
— В самом деле, это насилие! — волновались вокруг.
— Вы изволили внушать недозволенные мысли. Пройдемте! — настойчиво сказал полицейский.
Молодой человек пошел за полицейским.
Лиза шла со спектакля расстроенная. Она думала о молодом человеке, которого забрали в полицию.
— Ему может грозить тюрьма, — сказала Лиза Сергею; Саша с Алешей шли впереди. — А за что? За то, что прочел правдивые стихи.
— Ну и поделом! — ответил Сергей. — Не надо призывать к бунту. В жизни прав тот, кто силен.
Лиза повернулась к Сергею.
— Как вы можете так говорить? Вы шутите, но как вы зло шутите!
— Нет, почему, я не шучу.
— Разве вы не видите, как живет народ? Разве вы не хотите отдать все силы на то, чтобы сделать народ счастливым? Идти к народу, просвещать его, организовывать! Может быть, даже выйти в отставку для этого дела… — горячо сказала Лиза.
Сергей засмеялся.
— Нет, меня на это не хватит. В конце концов, жизнь ведь всего лишь одна! — беспечно сказал он.
Лиза вдруг страшно побледнела. Ей показалось, что перед ней разверзлась бездна и ей надо во что бы то ни стало ее перешагнуть. Перешагнуть, чтобы уйти, убежать от Сергея.
Она сказала:
— Вы… вы… Вы эгоист. Вы думаете только о себе.
Она повернулась и побежала к брату.
— Елизавета Лукинична, Лиза! Куда же вы! Я что-то не так сказал?! Ради бога простите!
Но Лиза не слышала. Запыхавшись, она догнала брата.
— Саша, мне что-то нездоровится. Болит голова. Найми извозчика. Поедем домой.
Сердце у Натальи Егоровны ох как болит! Замечает она, что ее ненаглядная доченька Лизонька что-то стала тихая, погрустнела, побледнела. Не слышны ее песни и смех. Не к добру все это. И Сергей перестал ездить. Алеша Куропаткин приезжает один. Что произошло? Спросить у Алеши — неудобно, да, верно, и не знает он. Саша отмалчивается. У Лизы Наталья Егоровна не спрашивает.
Приходит к ней в комнату днем — Лиза склонилась над книгой или над вышиванием. Заходит вечером — Лиза спит. Только знает Наталья Егоровна — не спит она, притворяется. Утром встает с синими кругами под глазами.
Наталья Егоровна готовит сама на кухне любимые кушанья Лизы, но плохо ест дочка. Поковыряет вилкой — и отодвинет тарелку. Разве позвать доктора. Да ведь рассердится…
Разные нехорошие мысли лезут в голову Наталье Егоровне, тоже ночами не спит она.
А Лиза много времени проводит в огромной кушелевской библиотеке. Перебирает книги, читает. Но больше ходит по длинному залу или сядет на широкий кожаный диван, забьется в уголок.