Первый бросок
Шрифт:
– О нас? – живо ухватилась Ирина за невольную обмолвку. – Как интересно… И что же ты о нас думаешь?
Мазур мысленно вздохнул. Очень уж полное расслабление души и тела наступило – если не считать случайных мыслей о деле. Жаль было тратить энергию на болтовню – даже с ней…
– Да вроде бы неплохо у нас все получается, – сказал он, подумав. В конце-то концов, не утомленный жизнью старик, если такая девушка согласилась обосноваться в твоей постели, усталость побоку, изволь болтать…
– Ага, мне почему-то тоже так кажется. Если хочешь, я тебе буду нежно нашептывать на ушко, что ты был великолепен…
– А это правдой будет?
– Пацан… – Она пошевелилась. – Обними-ка меня покрепче, я до сих пор от этого ужаса не отошла. Влетают какие-то морды с автоматами, вопли, суматоха, кого-то прикладом по спине, один меня так взглядом раздевал, что я уж думала, прямо там и изнасилует…
Она зябко передернулась.
Мазур покрепче прижал ее к себе, что было нетрудно: узкая морская койка сближала не только в переносном, но и в самом прямом смысле, двое там могли умещаться только в том случае, если еще не успели надоесть друг другу. В открытый иллюминатор лилось влажное тепло, где-то далеко послышался скрипучий крик неизвестной птицы.
– Они опять не нагрянут? – прошептала Ирина.
– Ерунда, – сказал Мазур, чувствуя себя бравым и отважным. – По палубе полицаи дозором бродят, да и наших ребят Дракон на вахту выставил не с пустыми руками… Локатор работает, сонар бдит… Цитадель.
«И очередная боевая „двойка“ сидит в полной готовности там, внизу, возле шлюза», – мысленно добавил он, а вслух, конечно, ничего не сказал. Ирина в одном с ним звании, и все шифровки проходят через ее изящные пальчики, и подписки у нее те же, но все равно, согласно строгим армейским правилам, каждый знает ровно столько, сколько ему, по мнению командиров, необходимо знать. Не менее, но и не более.
– Занесло же меня… – пожаловалась Ирина обиженным шепотом. – Я-то, дуреха, думала: буду сидеть в Главном штабе, проходить вечерами, цокая каблучками, мимо восхищенных гардемаринов с Невского…
– Армия есть армия, – хмыкнул Мазур. – Папа-то куда смотрел?
– Папа – человек старого закала. Коли уж единственное дите выбрало военно-морскую стезю, то, несмотря на свой пол, обязано повиноваться приказам о служебных перемещениях со всей ретивостью, и никаких протекций…
– Нет, серьезно?
– Абсолютно, – вздохнула Ирина. – Уникум в этом плане… Кирилл, скоро это кончится?
– Что?
– Я не про нас, успокойся… Это. Подводное. Из депеш так ничего толком и непонятно…
– Тс! – сказал Мазур. – Враг не дремлет…
– Глупости какие. ЦРУ сюда не доберется. Они, болваны, и тебя-то толком украсть не смогли, где уж им микрофонов к тебе в каюту напихать… – Она легонько царапнула ноготками Мазурову шею. – Может, поведаешь, каково это – с французскими журналистками время в борделе проводить в целях конспирации?
Мазур смущенно зажмурился в темноте. Плохо все же, что через ее руки идет вся шифрпереписка…
– Больно же!
– А ты колись, – безжалостно сказала Ирина. – Тебе же на пользу.
– Да-а?
– А то! Мы, бедные простушки, клюем на романтику со страшной силой. Ну как я могла отказать бравому морскому волку, который с француженками в разведывательных целях спал, террористов крошил и клады со дна моря…
– Ирка…
– Молчу, молчу! Слушаюсь, товарищ бдительный старший лейтенант! Враг не дремлет! Обольстили глупую девчонку, такой весь из себя романтичный, а теперь рот затыкаете… А если я стану навзрыд плакать горючими слезами над своим разбитым сердцем?
– Что-то я тебя плохо в такой роли представляю, – искренне сказал Мазур, поглаживая ее там, где это было особенно приятно. – Почему же сразу насчет разбитого сердца, а?
– Ты еще скажи, что намерения у тебя самые серьезные, – фыркнула Ирина. – Замуж позови… Что молчишь?
– Я… – пробормотал Мазур и смущенно заткнулся.
– Ну, и что же замолчал? То-то… У тебя же где-то в личной лоции невеста обозначена?
– Если честно, понятия не имею, невеста она или… – сказал Мазур чистую правду.
– Бедный ты мой… Мучает? Кирилл, есть мужики, которые для того и созданы, чтобы их мучили вздорные бабы. И никакого значения при этом не имеет, что ты рукой телеграфный столб пополам перерубаешь, а перед завтраком, разминки ради, дюжину террористов шлепаешь…
– Интересная философия.
– И очень жизненная, между прочим, – сказала Ирина, умащиваясь поудобнее, насколько это было возможно в данных спартанских условиях. – На реалии опирается… Нет, правда, она тебя что, за нос водит?
– Глупости, – решительно сказал Мазур, опасаясь хоть на миг предстать в ее глазах заслуживающим жалости. – Просто бывает так… Чрезвычайно запутанные отношения, когда ничего толком не понятно, когда все тянется без малейшей определенности… Вот и все. И при чем тут мучения?
– А ты мне сделай предложение. Вдруг приму?
– Шутишь?
– А вдруг да и нет?
– Боязно, – сказал Мазур честно. – Еще подумаешь, что я, змей расчетливый, в адмиральские зятья хочу проникнуть тихой сапой… Мы люди бедные, но гордые.
– Глупости, – сказала Ирина. – Вот муженек мой дражайший и в самом деле питал те самые намерения, так что теперь я железно знаю, как оно бывает с расчетливыми змеями. Только обманулся, сердешный, как раз из-за того, что батюшка изволят быть человеком старого закала. А обманувшись, впал в истерию, начала гнать – и он охотно сбег… Нет, правда, Кирилл, когда это кончится? Я только с тобой храбрюсь, а на деле мне по-настоящему страшно. Занесло дуру в романтические края…
– Скоро, – сказал Мазур. – Совсем скоро.