Шрифт:
Пролог
Что может быть лучше ночи, когда мир одевается в благородный темно-синий бархат с россыпью бриллиантов – звезд, а огненно-рыжий шар солнца, устав от дневных трудов, опускается за горизонт, погружая огромный мегаполис в приятную прохладу?
Я сижу в своем рабочем кабинете перед витражным окном шириной во всю стену и высотой от пола и до самого потолка. Передо мной расстилается великолепный, я бы даже сказала величественный, вид на древний город. Неважно, что теперь он носит совсем другое имя и выглядит не таким, каким я помню его со времен своего детства. С тех пор прошло много лет, и он, как и я, изменился.
Не знаю, почему именно сегодня на меня напала ностальгия и, несмотря на мой любимый поздний час,
Ответа нет… Как невыносимо приятно не иметь ответа хотя бы на один вопрос! Наверное, я могла бы понять причину странного настроения, если бы захотела, но я не хочу. Пусть в моей бесконечно долгой жизни будет маленькая, но все же тайна.
В кабинете темно. Я не зажигаю ламп. Их свет мне ни к чему. Тихонечко жужжит датчик, прикрепленный к правому виску. С его помощью мои мысли облекаются в слова и тут же возникают прямо передо мной на голубоватом экране настольного инфора.
Мой взгляд приковывает к себе ночной пейзаж. Несколько минут я сижу не шевелясь, глядя на далекие огни космопорта. Чуть ближе, почти касаясь блестящими боками толстого стекла, пролетают редкие флаеры. Почти все они принадлежат городу и лишь единицы частным лицам. Очень многое изменилось с дней моей юности, но привычка кутить в конце рабочей недели осталась прежней. Поэтому в пятничный вечер сложно встретить того, кто предпочтет сам сесть за штурвал, вместо того чтобы вызвать такси. Вождение транспорта в пьяном виде карается очень строго, вплоть до годового заключения в местах не столь отдаленных. А уж если в состоянии подпития ты послужил причиной аварии, пиши пропало. Самое лучшее, что ждет тебя, – это ссылка на планеты-рудники. Но это для везунчиков. Можно и на пожизненный срок попасть, окончив бесславное существование в кутузке где-нибудь на краю галактики.
Оторвавшись от созерцания давно ставшей привычной картины, я закрыла глаза. Сегодня меня не интересует настоящее, я хочу с головой окунуться в прошлое. В незабвенные времена, когда я была молода, адреналин бурлил в крови и каждый день приносил с собой калейдоскоп красок и чувств. Странно, спустя столько лет я помню все, словно это было только вчера. Помню улицы в свете желтоватых фонарей, неоновый свет рекламных плакатов, дома, вершины которых легко можно рассмотреть, находясь на земле, вереницы машин, застрявших в ежевечерней пробке, компании разряженной молодежи, спешащей к ночным клубам с бутылками пива в руках, людей зрелых, провожающих шумных малолеток недовольными взглядами…
Прошло время. Исчезли фонари и машины. Дома взлетели до небес, а воздух заполонили бесконечные флаеры. Никто уже не ходит в ночные клубы, а вместо пива молодежь пьет новомодный тракст – нечто среднее между кислой газировкой, медовухой и слабеньким красным вином. Люди пожилые выглядят на двадцать и охотно разделяют увлечения своих отпрысков, вместо того чтобы испытывать законное негодование от их поведения, так сильно отличающегося от того, что они сами позволяли себе когда-то…
Канули в Лету города, которые принято теперь именовать древними, исчезли границы государств, человек давно покорил космос и обосновался на нескольких сотнях планет, встретил чужой разум и завел новые межгалактические связи. Слова, которыми я привыкла пользоваться с детства, такие как асфальт, поезд, самолет, компьютер, телевизор, можно найти разве что в «Архаичном толкователе», и простому обывателю даже их подробное определение не скажет ровным счетом ничего.
Несколько дней назад я случайно забрела в исторический музей и увидела свою фотографию, сделанную в восемнадцать лет. Ее неизвестно каким образом нарыл сетевой археолог в анналах инфосети, заменившей привычный для меня интернет. На крохотной табличке снизу значилось: «Искусство докосмической эры. 21-й век». Посмотрев
Это послужило первым толчком к тому, чтобы я наконец решилась попробовать себя на литературном поприще, одном из немногих, которые никогда не избирала прежде. Идея написать книгу теплилась во мне долгие годы, но лишь сегодня я почувствовала истинную потребность взяться за перо. Я осознала, что вполне готова взвалить на свои плечи этот труд и попробовать превратиться для читателя в легендарную машину времени, которую мечтали изобрести еще до моего рождения и до сих пор не придумали как…
Приготовься, современник! Пристегни ремни безопасности. Проверь состояние бортового инфора. Задрай шлюзы. Нащупай рукой джойстик переключения скоростей. Включи дремлющий антиграв. Смело нажми на старт. Поднимись в знакомые тебе с младенчества небеса и дай задний ход. Вначале медленно, не торопясь, отсчитай в обратном порядке секунду, потом минуту, час, день, неделю, месяц, год… А потом, не раздумывая, разгонись на полную, так, чтобы ветер гудел за обшивкой твоего ультрасовременного флаера, чтобы слился в единую полосу окружающий тебя привычный мир. И когда я скомандую «стоп», резко бей по тормозам. Значит, мы уже пересекли безбрежный океан времени и причалили к крохотному островку, который отделяет от наших дней три тысячи девятьсот восемьдесят пять лет. Найди неприметную посадочную полосу, лучше где-нибудь в поле или в лесу или хотя бы включи режим невидимости, если ничего похожего не окажется поблизости. Человек прошлого не привык к летательным аппаратам, твой агрегат вызовет ненужный интерес и слишком много пересудов. Когда урчание двигателя стихнет, вдохни поглубже и выйди в неизвестный, чуждый тебе мир. Перенесись вслед за мной на душную, пропахшую бензином трассу, ведущую из города. Древняя столица встретит тебя гудками застрявших в пробке машин, сиренами скоропомощных служб, прокладывающих себе дорогу в море раскаленного асфальта и железа, криками людей, музыкой, льющейся из приоткрытых окон.
Какофония пятничного вечера, знакомая каждому жителю далекого прошлого, возможно, напугает тебя. Но именно таким я помню город своей юности, Москву 2010 года…
Первый день вечности
Июль в этом году выдался не просто жарким, а по-настоящему убийственным. Центральная полоса буквально плавилась в сетях аномальной жары. Люди сходили с ума, задыхаясь в каменных джунглях городов. В провинции полыхали пожары, и тяжелый смог тянулся к столице, накрывая ее вонючим, серым маревом.
Жизнь замерла, покоряясь стихии. Новостные каналы пестрели жуткими заметками о количестве сердечных приступов и инсультов. Работа в офисах застопорилась. Кондиционеры вышли из строя, не справляясь с нагрузкой.
Люди толпами валили за город, создавая многочасовые пробки на выездах, в надежде избавиться от дыма и сменить раскаленную душегубку на свежий воздух. Но их ждало разочарование. В окружение полей и лесов было не намного легче, но во сто крат опаснее. Огонь бушевал практически везде, взяв Москву и еще несколько крупных центров в сплошное кольцо.
Я нервно барабанила пальцами по приборной доске. Из динамиков лилась знакомая композиция, очень популярная в этом сезоне. Кондей хрипел и кашлял, практически не разгоняя скопившегося в салоне жара. Голова кружилась. Меня подташнивало. Если бы не съемки, я никогда не вышла бы из дома, где с помощью новейшего охладительного оборудования создавалась хотя бы видимость прохлады. И тем более не сунулась бы на Ленинградку пятничным вечером. Я не любила природу. Меня не привлекали дачные радости с неизменным копанием на грядках. Я откровенно брезговала купаниями в подмосковных водоемах сомнительной чистоты. От излюбленных соотечественниками шашлыков у меня начиналась изжога. А пива можно было спокойно выпить в гламурном баре, не утруждаясь часовыми поездками в неизвестном направлении.