Первый день вечности

Калюжная Катерина

Толстые пальцы впились в мое плечо. «Ну вот, останется синяк,» – отстраненно подумала я, смирившись с неизбежным.

Танька Литовцева ненавидела меня от всей души, хотя раньше мы были лучшими подругами. Это было до того, как я стала первой школьной красавицей и в меня влюбились все без исключения парни параллели. А Таня превратилась в целлюлитную корову с прыщавым лицом и несносным характером. Она целыми вечерами пила пиво и курила по подъездам, и от нее несносно воняло перегаром и никотином. Она никому не нравилась, хотя некоторые мальчишки проводили с ней время, а потом говорили за спиной гадости.

Жгучая зависть заставила Литовцеву выйти

на тропу войны. Я не хотела этого и почти год продолжала считать ее другом, но после первой же драки, в которой она задавила меня весом, оставив пару болезненных царапин на лице, пелена спала с моих глаз. С тех пор мы общались только на ненормативной лексике или посредством кулаков. Впрочем, после той первой попытки Таньке ни разу не удалось одержать победу. Я всегда была готова к неприятностям. К тому же не она одна мечтала подправить мою мордашку. Каждая вторая девушка в школе считала своим долгом высказать свое негативное отношение к моей персоне, а остальные просто воротили носы. Приходилось общаться исключительно с мальчишками, и мне это не всегда нравилось.

На самом деле была одна девочка, которая мне не завидовала и продолжала вести себя со мной так же, как до моей внезапной сверхпопулярности у противоположного пола. Но мы были совершенно разные и не знали, о чем поговорить при встречах. Настя Гордеева больше интересовалась компьютерными играми, фантастикой и боями на деревянных мечах, которые она устраивала со своими друзьями-толкиенистами в парке Горького и еще в нескольких излюбленных ролевиками местах. Я же любила разглядывать журналы мод, мечтая, что, когда вырасту, построю карьеру фотомодели, буду путешествовать по миру, а школьницы станут с восхищением рассматривать мои снимки на берегу океана, на Манхэттене и Елисейских полях. Я внимательно изучала все рецепты красоты, мазалась всевозможными масками для лица, неустанно сидела на диетах и занималась фитнесом вместе с мамой в ее клубе, где на меня смотрели как на сумасшедшую. Я знала все о секретах макияжа и умела пользоваться косметикой лучше своей двадцатилетней сестры. Я могла пройтись на десятисантиметровой шпильке по гальке и ни разу не споткнуться. Я обожала ФэшнТВ и смотрела его с утра до вечера, вызывая недовольство отца и брюзжание матери.

Иногда я ходила на свидания с парнями, некоторым из них позволяя себя поцеловать у подъезда. Те, кому повезло, еще долго хвастались перед друзьями, не веря своему счастью. За год везунчиков было всего четверо. Миша Ермолин из одиннадцатого класса, Артем Кудрявцев из десятого «В», Леха Прохоров, который сидел на алгебре позади меня, и Валерка из соседнего двора. Каждому из них перепало ровно по одному поцелую, но он возвысил их в глазах сверстников до небес.

– Будто с Анжелиной Джоли сосались, – недовольно фыркала Литовцева, окидывая меня презрительным взглядом. Но я уже обзавелась достаточно толстой кожей, чтобы не обращать на нее внимания.

Я резко обернулась, высвобождая руку из не слишком-то крепкого захвата.

– Отвали, Жаба! – бросила я, оправляя помятый рукав куртки. «Жабой» Таньку называли парни, и она знала об этом. Судя по сузившимся глазам, погоняло ей не нравилось.

– Как ты меня назвала? – по слогам процедила Литовцева, сплевывая на землю.

– Жаба, – невинно хлопнув глазками, повторила я и на всякий случай отошла на пару шагов назад. В этот момента из-за спины дородной девицы вынырнула хрупкая, юркая фигурка ее новой приятельницы, моей тезки Ксюши Зотовой.

– Эту шлюху проучить надо, – запищала Зотова тоненьким,

противным голоском. – Чтобы пасть свою где ни попадя не раскрывала.

– Надо, – согласилась Литовцева и воровато огляделась по сторонам. Как назло, во дворе никого, кроме нас, не было.

Я плотно стиснула зубы. Кулак Таньки полетел мне навстречу. Я успела пригнуться. Рюкзак упал в грязь, книги рассыпались. Я сделала нижнюю подсечку, но свалить тушу таких размеров не получилось. Я только больно ударилась ногой о твердый жир. Локоть тезки влетел мне под ребра. От обиды слезы потекли из глаз, размазывая тушь. Я не заметила, как очутилась на земле. Куртка и тонкий свитер тут же промокли. Литовцева придавила меня сверху, злобно скалясь. Но бить меня больше, видимо, никто не собирался. Одноклассницам хватило моего унижения, о котором теперь целый месяц они станут трепаться по всей школе.

– Что здесь происходит? – мягкий баритон заставил моих мучителей обернуться.

За спиной Тани стоял мужчина, красивый, как Аполлон, по крайней мере, именно так я себе его представляла. Высокий, худощавый, черноволосый и кареглазый, в светлых джинсах и кашемировом сером пальто с залихватски перекинутым через одно плечо разноцветным шарфом. Он был молод, хоть и сильно старше нас.

Литовцева вскочила на ноги и, схватив за руку оторопевшую Зотову, бросилась в ближайшую подворотню. Естественно, никто не стал их преследовать. Я так и осталась валяться в грязи, любуясь красавцем спасителем.

– Вставай, – тонкая кисть потянулась ко мне. Я ухватилась за изящные пальцы и через секунду уже стояла рядом с незнакомцем, вдыхая запах табака и дорогого одеколона.

– Спасибо, – пробормотала я, истово краснея и смущаясь. Как правило, в обществе ребят я не стеснялась, но передо мной был не обычный парень-ровесник, а настоящий взрослый мужчина. С такими я раньше не общалась. – Пойдем, я тебя провожу. Где ты живешь?

Незнакомец внимательно посмотрел на меня, а потом наклонился и очень аккуратно собрал все мои книги, отряхнул от жухлых листьев и воды, сложил обратно в рюкзак. Все это время я пыталась вспомнить свой адрес, но безрезультатно. Мысли путались и, словно перепуганные пташки, метались в голове. Он хочет проводить меня домой! Вот единственная связная мысль, которая посетила меня в тот момент.

– Меня Женя зовут, – представился мужчина.

– Ксюша, – пробормотала я, протягивая трясущуюся руку. С самым серьезным видом Аполлон-Евгений пожал ее. – Ну, так идем?

– Угу, – ничего более умного я не придумала.

– За что они тебя так? – через минуту спросил Женя. Мы уже пересекли двор и оказались в той же подворотне, где незадолго до этого скрылась Литовцева со своей подружкой.

– Не знаю, – соврала я. Не говорить же, что это из-за того, что я красивее их и больше нравлюсь парням.

– Завидуют? – словно прочитав мои мысли, сочувственно покачал головой мой спаситель.

– Угу, – снова буркнула я, костеря себя почем зря за неловкость и откуда-то вдруг взявшуюся немоту.

– Ты очень красивая, это естественно, – заключил Женя.

К моим щекам прилила кровь, я не сомневалась, что похожу сейчас на вареного рака.

– Спасибо, ты тоже ничего. – Я никогда прежде не обращалась к взрослым людям на «ты», но почему-то сейчас это казалось естественным. Может, потому, что мой новый знакомый представился просто по имени, опустив отчество, или это из-за его простой манеры общения я непроизвольно перешла на легкий тон, чувствуя, как медленно возвращается моя обычная уверенность.