Первый Феникс
Шрифт:
«Я», – ответил он про себя.
Марсель же широко улыбнулся и почти зашипел от удовольствия, будто наконец вытянул ту цель и проглотил то, что искал. Он выглядел довольным хищником, который вдоволь наигрался с загнанной в угол жертвой и приготовился выгрызть ее сердце. Он хотел что-то сказать, но, удовлетворенно выдохнув, отошел от парня на два шага и, скрестив руки за спиной и выгнув широкую грудь, спокойно спросил:
– Когда в последний раз твою кровь проверяли, мальчик?
– Вчера. – Юра облокотился на подоконник и высунулся на улицу до
– Ты сотрудник Форта?
– Вроде того, – он усмехнулся.
– Да или нет? – требовательно переспросил Марсель.
– Да. – Парень опомнился и вылез из окна, повернувшись к генералу лицом.
– Я хочу, чтобы ты снова прошел все анализы, – ответил он задумчиво и нажал на кнопку висевшей на поясе рации.
Послышались помехи, которые через секунду расступились, и низкий голос быстро назвал свои звание и фамилию. Марсель, не поднося рацию к лицу, бросил короткое «Медиков с анализаторами» и отключил устройство. Вызванные медики примчались через несколько секунд, постучав в дверь сразу несколькими руками, суетливо топчась и ругаясь между собой.
– Тебе принесут кровать, – сказал Марсель, уже подойдя к двери.
Юра не успел ничего сказать, генерал мгновенно исчез за распахнутой дверью, в голодный зев которой хлынули сотрудники Форта, готовые анализировать Юру вдоль и поперек. Если понадобится – также по диагонали и зигзагом.
За ними зашли два охотника-прапорщика. Они, сверкнув двумя маленькими звездочками на погонах, встали у стен, прижав к груди ружья. Дверь захлопнули, но в последний момент внутрь проскользнула рука и послышалась приглушенная ругань. Через секунду вошел Глеб, потирая ушибленное запястье. Поравнявшись с прапорщиками, он вопросительно выгнул бровь:
– Что вы здесь делаете?
– Охраняем, – ответил один, шмыгнув сопливым носом.
– Лейтенанта Соколову?
– Нет, его.
Второй прапорщик, неудачно побрившийся утром худой парень, указал на Юру, вытянувшего перед собой обе руки и позволившего группке толстеньких медиков набирать в пробирки его кровь, брать соскобы из-под ногтей, срезать тонкий слой кожи, выдергивать волоски. Один из медиков поставил рядом стул и теперь, запрыгнув на него, вился вокруг Юриного лица, то заглядывая с фонариком ему в глаза, то в нос, то прося сказать «А».
– Охраняйте снаружи, – резко потребовал Глеб и швырнул в сторону окровавленный мундир, сверкнувший одной крупной звездой на погонах.
Прапорщики колебались всего мгновение, после чего вышли из комнаты значительно бодрее, чем вошли. Глеб, довольно хмыкнув, переставил свободный стул поближе к кровати и сел, взяв Марину за руку.
Девушка лежала неподвижно, только ее живот еле заметно поднимался при дыхании. Но Глеб заметил, как ее глаза движутся под закрытыми веками – ей что-то снилось. Майор, поджав губы, вглядывался в ее лицо.
Их отряд успел хватить опасностей, поохотившись в последний год перед тем, как фениксы перестали рождаться. Но уже слишком давно не случалось такого, чтобы он ничего не мог сделать, чтобы ничего от них не зависело.
Сегодня он держал напарницу за руку, пока та шагала по самому краю пропасти, дна которой не разглядеть. Камешки под ее ногами срывались вниз и так и не находили конца своего падения. Она и сейчас там шагает, но хотя бы перестала заглядывать вниз, пытаясь разглядеть дно бездны.
Глеб сильнее сжал ее руку и поцеловал кончики пальцев. Она выкарабкается, справится. Но будь она сейчас в сознании – ей не понравилось бы то, что держало мысли охотника.
Его мозг царапала ненависть в своем первобытном проявлении. Феникс чуть не отнял у него напарницу, а его, феникса, спасать? Везти в больницу? Трижды в секунду он напоминал себе, что девушка, которую вытащил новенький, – не феникс. Об этом говорило все. Марина перестала… Он пытался подобрать слова – ни одно не подходило. Умирать. Она перестала умирать.
Все анализаторы твердили зелеными лампочками одно и то же – девушка из офиса была человеком. Ему остается верить тому, что рассказал новенький, – все это время Глеб под ярким неодобрительным взглядом Василия сливался ухом с дверью и ловил каждое слово, произнесенное в комнате. Феникс убит, феникса нет. Он твердил это себе так часто, что в мыслях слова слились в сплошное непроглядное марево. Но феникс был. И он чуть не отобрал жизнь Марины.
Глеб вздрогнул, когда в комнате вдруг стало тихо. Медики, собрав с парня все, что можно получить, не вредя его здоровью, оставили Юру в покое и почти бегом покинули палату, спеша в лаборатории. Юра дул на сгиб локтя, где зияла узкая, но глубокая рана – медикам кроме крови, кожи и волос также понадобился образец тканей. Вместо обезболивающего ему вручили кусочек ваты и пожелание скорейшего восстановления.
– Она скоро очнется. – Юра хотел приободрить охотника, но тот взглянул на него оскаленным волком. Через секунду Глеб опомнился и прогнал злость с лица, но та лишь скользнула обратно в мысли.
– Лучше бы так. То, что ты сказал генералу, – это правда? – Глеб говорил, подняв ко лбу сжатую обеими руками ладонь Марины.
– Да.
– Там, – Глеб запнулся, – у феникса, ты видел там ее?
– Она не была с остальными, была другая, все понимала, – затараторил Юра.
Какое-то время Глеб сосредоточенно молчал.
– Ты, похоже, понимаешь, что-куда-как-зачем? – Охотник тряхнул головой, и его взгляд снова сфокусировался, ударившись о бледные стены.
– Мне бы хотелось, – честно ответил Юра.
Ему действительно хотелось прямо ответить на все вопросы, нахлынувшие сейчас лавиной, перекрыв доступ кислорода. Но он и сам дышал лишь благодаря рефлексам, потому что ничего другого у него не осталось.
Он ничего не знал и не понимал, кроме одной-единственной вещи. Он чувствовал это болью в мышцах, ощущал кончиками пальцев, ресницами и различал в аромате холодеющего вечернего воздуха – ему было плохо «здесь» и надо было вернуться «туда». И, похоже, этому удивлялся только он один.