Первый к бою готов!
Шрифт:
Короче, с пользой потеряли время... Но потрепали Качуриной нервы дополнительно. А это, как Онуфрий решил, полезно...
В этот раз мне пришлось обходиться без своих собровцев, потому что дежурила смена, которая с нами уже выезжала на дело полгода назад. Тоже могут вопросы задать, что и как, почему такое повторение сюжета... Это ни к чему. Служба собственной безопасности все разговоры в коридорах отлавливает... Парни – уши нараспашку – матерь вашу!.. И я ловко вывернулся, взяв группу захвата из отделения. Когда в управление приехали и парни заносили коробки ко мне в кабинет, капитан, командир группы захвата, сказал вдруг:
– Я
Я ловко вывернулся.
– Видел, узнал и навсегда забудь... Он такой же юрист, как я и ты... Это майор из федеральной службы контроля за оборотом наркотиков. Он нас туда и вывел... Птица не нашего полета, и отчитывается там, куда нас не пускают... Понял?
У капитана глаза округлились, потом стали смешливыми.
– Майор? А я уж думал, как приеду, посмотрю каталог по розыску... Оттуда, думаю, что ли...
– Работает законспирированно... Так что, встретишь где его, узнать не должен. Понял?
– Так точно, товарищ подполковник...
– И капитан, что с нами был, оттуда же... Они большую операцию проводят... Мы так... Помогли, сбоку постояли, чтоб им – матерь вашу! – не светиться, потому как и дальше в тех кругах крутятся... Но забудь про это. Даже жене – ни слова... Сегодня было только маленькое звено. Начнешь болтать, можешь остальному помешать...
– Моей-то сороке вообще ничего сказать нельзя. Это уж я ученый... По всему свету за пять минут разнесет... И переврет все...
– Вот-вот... – я даже пальцем капитану внушительно пригрозил. – Задержанная где?
– В «обезьяннике». Несолидно, конечно, такую дамочку там держать – там у вас такая сегодня публика подобралась... Водилы с тех машин – самые приличные, хотя не брились уже неделю. Привести на допрос?
– Без тебя, когда надо будет, приведут... Можешь забирать группу и отправляться восвояси. Я вашему начальнику позвоню, похвалю вас... Аккуратно работали, четко, молодцы...
Капитану, я видел, очень хотелось еще поучаствовать в «большой операции», но я откровенно отшивал его, и возразить он не мог. Ушел, а я тут же обещание выполнил – позвонил начальнику отделения и похвалил его группу захвата. Каждому начальнику такое приятно услышать, отчего же не доставить человеку удовольствие... Мало ли, придется еще обратиться... Я сам еще два года назад замом в отделении был, знаю, как редко удается похвалу заслужить...
Сначала я водителей-дальнобойщиков допрашивал, подробно записал сцену с попыткой ограбления контейнера, вызвавшей у водил подозрение, «пробил» по базе данных номер «Ниссана Патрол», который один из водил записал.
– Что ты мне «вешаешь»... – сказал я, глядя в компьютер. – Есть в Москве машина с таким номером, только это «Хендэ Акцент», а не «Ниссан Патрол»... Владелец – артист театра и кино... Известный человек...
Я минуту подумал, потом потребовал:
– Давайте данные на тех четверых, что с вами были...
Дальнобойщики переглянулись. Как и было просчитано, они данные на свидетелей не записали. Если ограбление не состоялось, значит, и записывать нечего... Предполагать, что в машину подсунули наркоту, водилы не могли.
Если бы дело развивалось по-настоящему, я поморил бы их камерой дня три. Сейчас они просто мешали, и парней отшить стоило побыстрее.
– Где ночевать собирались?
– У «Евразии» своя гостиница... Со стоянкой...
– До завтра – матерь вашу! – свободны, пока я все проверю... Завтра к двенадцати часам – ко мне... Если уедете, на себя пеняйте... С трассы снимут, машины там и оставят, а вас в наручниках в камеру...
Но
Я подписал им пропуска и отпустил...
Допрос же Анжелины Михайловны Качуриной я специально оттянул до самого вечера. И начал-то его уже под конец рабочего дня, чтобы начальство случайно в кабинет не заглянуло. Но у нас начальство не любит по вечерам задерживаться, и правильно делает, иначе мы все бы в нищете жили... Да и потому еще торопиться не надо было, что Качуриной следовало к допросу соответствующим образом подготовиться. А то приведи ее прямо из кабинета, она рогом упрется и будет адвоката требовать. А сейчас, когда рядом с бомжами и битыми шлюхами посидела три часа, она рада-радешенька, что я ее на допрос вытащил. От бомжей за три километра мочой воняет – никакими французскими духами не спасешься, сама, кажись, уже тоже провоняла. А у одного из тех синих стервецов старая рана в голове, и в ране черви копошатся. Приятно дамочке посмотреть. Я этого бедолагу-ублюдка специально настропалил, чтобы он к Качуриной все норовил поближе сесть и поговорить по душам. Вот уж она, наверное, по «обезьяннику» – матерь вашу! – поскакала... И ко мне прибыла в настроении подходящем, весьма уже к необходимой истерике близком. А я тут еще добавил ей, положив на стол акт экспертизы из другого дела, настоящего.
– Вот, уважаемая Анжелина Михайловна, предварительный акт экспертизы. Две посылочки, что к вам пришли, содержат чистый героин, предположительно афганского изготовления... Афганский, знаете ли, легко определяется. Он чище другого. Они ацетон хороший используют. А в тех пакетиках, что нашли в вашем кабинете за книгами, героин, стало быть, из другой партии. Похуже будет...
– Господи, разбуди меня... – обхватила Качурина лицо ладонями и размазала краску на правом глазу. Женщина она состоятельная, могла бы, наверное, позволить себе такую краску, которая не размазывается. Есть же, кажется, такая...
– Проснуться вам придется, судя по всему, в камере СИЗО... Знаете, что это такое?
– Что такое? – растерянно переспросила она.
– СИЗО – это следственный изолятор. Но вы уже, наверное, привыкли... Там в камере такая же публика, как у нас в «обезьяннике», только немного покруче. Вы, главное, сразу не давайте себе на шею сесть... Там опытные уголовницы верховодят, если слабину дадите, издеваться будут... Чуть что, сразу ногтями в физиономию, и не бойтесь последствий... За себя постоять сначала придется, без этого нельзя. И контролерам не хамите. А то в женском отделении контролерши злые... За одно слово, за интонацию, за взгляд даже изобьют и нос сломают... Такие изуверки...
Она уже готова была умереть, только бы в «обезьянник» не возвращаться, и убить, чтобы в СИЗО не попадать. Вот в таком состоянии я и начал проводить допрос, незаметно поглядывая на часы. Задавал вопросы, медленно записывал ответы, чтобы было о чем еще поговорить до назначенного времени «Ч». А когда это время наступило, раздался телефонный звонок.
– Подполковник Петров, слушаю... – ответил я деловым усталым тоном. – Да, Виктор Нургалеевич... Да-да... Мы давно это дело разрабатывали, товарищ генерал... Так... Да-да, я понял... Она у меня сейчас сидит... Допрос веду... Нет, товарищ генерал, вину не признает... Говорит, это или случайность, ошибка, или провокация... Ну как же, Виктор Нургалеевич... Да обвинения-то я могу хоть завтра предъявить... Лучше бы в СИЗО... Понял, товарищ генерал... – я встал по стойке смирно, чтобы видно было, что меня отчитывают и дают втык – матерь вашу! – по всей форме. – Так, хорошо, товарищ генерал. Я понял... До свидания...