Первый поход
Шрифт:
— Достаточно, О, — покачал он головой. — Неплохая дистанция. А рисковать стволом мы не будем. Пушкари! Пролейте орудие водой — охладите!
Потом поманил пушкаря, что записывал веса всех зарядов и велел ему найти все гирьки, которые ставили против номера шестого.
— Этот заряд станет у нас основным. По нему и мерить всё будем. Ван Чжоли! — заорал главнокомандующий, так что пушкарские лошади вздрогнули. Минский литейщик прибежал, обтирая руки. — Во-первых, молодцы! Пушка удалась! Жалую вам бочонок этой местной рисовой бурды. Во-вторых,
— А бронзу? — Ван Чжоли улыбнулся, уже догадываясь об ответе.
— А бронзу пустим на еще одну пушку, Ван! Готовьте форму, чините плавильни. Металла хватит?
— С избытком, сиятельный! — минец искренне улыбался; его вдохновляли такие сложные задачи… да и командовать двумя десятками работников нравилось.
— Чахун! — приказал генерал Ли. — На сегодня стрельбы закончены, тренируй все расчеты на новой пушке вхолостую. Завтра займемся картечью — будем собирать картечные снаряды.
— Слушаюсь, сиятельный! — с улыбкой во всё лицо крикнул огнестрельщик. Он уже начинал понимать, во что может превратиться его корпус.
— Нам бы тренироваться и тренироваться, — вздохнул старый генерал Ли, когда по дороге к штабу остался наедине со слугой. — Пристреливаться, чтобы научиться бить прицельно. Но совсем мало пороха! Так можно и до боев не дотянуть. Хоть бы, корабль из Мин вернулся! И не с пустыми руками.
Гванук помнил, что корабль пробудет в пути около месяца. Так что ждать его еще нескоро. Пока же главнокомандующий занимался войсками. Он ежедневно придумывал какие-то упражнения для всех Трех армий, усложнял задачи для крестьян Хван Сана с дубинками. А отряд Звезды вовсе услал.
Чу Угиль ходил, хромая, по лагерю, и люди боялись поймать его взгляд — такой тот был пугающий и мрачный. А однажды бывший десятник был приглашен в штаб генерала, где застал пленного ниппонца, который нанес ему не только рану, но и страшную обиду. Ноздри Угиля стали раздуваться шире лица, тот прямо при всех принялся задирать самурая, а сам Гото в ответ с ухмылочкой заявил, что его старая бабка учила раны поливать мочой, дабы те не воспалялись. Так что он, Гото Арито, готов лично заняться лечением…
Что потом было! Хорошо, что охромевший Звезда стал не таким быстрым, и до драки прямо перед всеми вельможами не дошло. После этого Ли Чжонму лично отправил неудержимого командира куда подальше.
— Угиль, сколько у тебя уже людей?
— 913… сиятельный, — тигромедведь был таким хмурым, что утратил последние остатки чинопочитания.
— Больше не набирай. Завтра тебе задание: разбей свой корпус на шесть отрядов по 140 человек. Называть их будешь — ротами. В каждом поставь командира. Да не дружков своих близких, а чтобы командовать могли и авторитетом пользовались. Понял?
Чу Угиль дал понять, что понял.
— Вроде… не весь это корпус получается.
— Хорошо считаешь! 73 остается. Нескольких парней — помоложе и пошустрее — при себе оставь. Гонцами. А шесть десятков сбей в отдельный отряд. И собери туда лучших наездников. Будем конницу делать.
— А зачем столько? Лошадок свободных всего два десятка осталось.
— Если предки помогут, еще найдем, — улыбнулся старый генерал. — Так что делай. Даю тебе на это весь завтрашний день.
— А потом?
— Верно. И «потом» будет. Пойдешь на север — гонять недобитых Со и Мицуура. Наименьшая твоя задача: чтобы этим самураям с асигару и подумать некогда было к нам сюда лезть и пакости устраивать. Наибольшая — захватить мальчишку Садамори. А то он что-то писем мне не пишет.
Угиль слегка оживился — Гвануку даже страшно стало за «мальчишку Садамори».
— Помни: главное, не победить, но сохранить войско. Не вздумай попасть в ловушку.
Через сутки почти весь корпус тигромедведя ушел на север, генерал Ли велел оставить только конный отряд — им требовлось осваивать новое воинское ремесло. А в лагере и в Одзаки после ухода шумных головорезов Звезды и самого обиженного на жизнь Угиля стало потише. Жаль, что ненадолго…
— Эй, парень! — Ю Сып окликнул О Гванука, который мыл посуду за углом резиденции главнокомандующего.
С того памятного разговора командующий Левой армией почти не общался с генералом Ли. А сейчас заявился сам, да не один — с ним было около десятка сопровождающих. Все воины.
— Доложи обо мне сиятельному Ли Чжонму! Появилось важное известие.
— Хорошо, командующий, — поклонился слуга и, пряча тревогу на лице, кинулся внутрь.
Генерал Ли выслушал взволнованного помощника, нахмурился, но велел звать.
— Сиятельный! — торжественно начал Ю Сып. — Из Чосона явился Чо Ыйгу, вестник.
— Вестник?
— После нашей победы в Одзаки я послал сообщение в Ханьян…
— Победы? — оборвал его главнокомандующий. — Захват одной деревни — победа? И почему ты?
— Я лишь исполнял волю… короля. Мы успешно высадились, враг не посмел выйти против нас. И я послал Чо Ыйгу на родину с вестью об этом. И вот от короля пришло новое повеление…
— Ладно… Давай его сюда.
— Я полагаю, что лучше огласить королевскую волю при всем штабе.
Ли Чжонму и Ю Сып несколько вдохов смотрели друг на друга, не мигая.
— Что ж. Можно и при всем.
— Замечательно! Я уже послал за командирами.
Когда военачальники собрались, выяснилось, что Ю Сып не послал ни за капитаном Ри Чинъёном, ни за огнестрельщиком Чахуном. Генерал Ли покачал головой, посочувствовал Ю Сыпу, которого, «по-видимому, всё еще не отпустило недомогание» и велел послать за ВСЕМИ членами штаба. Кроме отсутствующего Угиля. И лишь, когда все собрались, велел вестнику вскрывать печати.