Первый практикум. Напиток бессмертия
Шрифт:
Теперь он направлялся на своё тринадцатое собеседование с твёрдым намерением получить очередной пендель. Он его жаждал отчаянно. Этот пендель поможет Виктору доказать всем, что квалификация его недостаточно высока для такой сложной, ответственной и опасной профессии, как учитель. Ну, будем честны – не всем, а маме и специалисту с биржи труда. Там почему-то без официальных бумажек ему не верили, хотя зайцев и улыбку он применял. На биржу его, кстати, тоже мама затолкала после месяца успешной погони за безработицей. Виктор даже не понял, как это вышло.
Так вот, заветная подпись на бумажке с отказом в приёме на работу заставит его благодетелей наконец сдаться. А ему, Виктору, позволит с чистой совестью вернуться в аудитории любимого университета и отсрочить неизбежное вступление в ряды несущих постылое бремя трудовой повинности. Ну не готов он был с постной миной вещать недорослям о глубинах физики! Да и кто его, скажите, пожалуйста, будет слушать, если ему самому недавно только двадцать стукнуло? Первоклашки, может, и будут. А старшеклассники, в лучшем случае, будут резаться в крестики-нолики. В худшем – обстреляют его из рогатки на первом же уроке. Нет. Позже, товарищи, позже! После магистратуры, аспирантуры и докторантуры! Тогда точно можно будет давить авторитетом. А пока – пустое это всё.
Августовское солнце припекало, грозя поджарить нос, который потом будет облезать некрасивыми хлопьями. Виктор с нежностью разглядывал обшарпанные престарелые двухэтажные домики, каким-то чудом уцелевшие среди советских пятиэтажек в центре Ярославля. Тротуар был разбомблен беспощадной российской погодой, помноженной на не менее беспощадное трудонелюбие дорожных рабочих. Прогулка по нему скорее походила на преодоление полосы препятствий. Изогнутые фонари удивлённо выглядывали из крон деревьев, чем-то напоминая знаки вопроса.
«Символично, – подумал Виктор, – знак вопроса и воздетое им в небеса сияние, ведущее нас во мраке невежества!» Даже в собственной голове фраза прозвучала излишне патетично, что заставило Богданова улыбнуться ещё шире. «Ну и ладно, скорее сойду за идиота!».
На колокольне Никитской церкви, мимо которой Виктор пробегал, что-то звякнуло. Приближался полдень. Путь к школе №42 был настолько заковыристым, что в Богдановской голове промелькнула мысль о путеводной нити и Минотавре. Несмотря на это, идти от его alma mater было всего ничего, опоздать Виктор не боялся.
Благополучно преодолев все повороты и калитки в заборах, Виктор увидел её. Школу. Старое краснокирпичное здание казалось совершенно обычным, но сад, окружавший его, был поистине выдающимся. Если бы Виктор не знал наверняка, что попал по адресу – точно поискал бы кассу с входными билетами. Очень легко было принять это великолепие за ботанический сад, а не школьный сквер, политый слезами влюблённых и потом двоечников на летней практике.
Странное дело, но вокруг не было ни души. Внутри – понятное дело, всё-таки каникулы. Но чтобы в будний день по дворам не сновали офисные бойцы, выбежавшие на обед за порцией седативных?.. И где все машины, ползущие в надежде приткнуться хоть где-нибудь? Зато на металлическом ажурном заборе, на столбе у калитки, восседал огромный чёрный кот с лоснящейся шерстью и вдумчиво смотрел вдаль. Виктор не произвёл на животное никакого впечатления.
Богданов тронул калитку. Та открылась, издав препротивнейший металлический скрип. Виктор вошёл в благостную тень. Воздух мгновенно стал влажным и тяжёлым, как в тропиках, крупные лужи и ручейки на земле свидетельствовали о недавнем расточительном поливе. Удивительно, но капало даже с деревьев, будто их поливали и сверху. Тяжёлые пышные кроны плотно смыкались над головой, напоминая своды в каком-нибудь готическом соборе. Откуда-то доносилось журчание воды, аромат от деревьев и трав шёл одуряющий. Даже свет, полосами пробивающийся через густую листву, окрасился курортным золотом.
Мимо неспешно пролетела ярко-желтая бабочка. «Argema mittrei», – машинально отметил Богданов, и глаза его полезли на лоб. Этого Гулливера в рядах чешуекрылых он запомнил отлично. В недавнем прошлом Виктору пришлось позорно прятаться в шкафу музея биофака, где он и увидел эту бабочку на витрине. Он сидел тогда среди экспонатов, трясясь от ужаса, что его найдут и с тумаками отчислят прямиком на гауптвахту. Поймать Виктора можно было в буквальном смысле по горячим следам. А точнее – шлепкам пролитого им в студенческой столовой супа, на котором так живописно поскользнулся завкаф ботаники и микробиологии. От правосудия Виктор тогда ушёл.
К слову, корпулентный завкаф тогда напрочь снёс трёх третьекурсниц, буфетчицу и стойку с пирожками, как в кегельбане. Брань стояла такая, что в здании до третьего этажа от смущения запотели стёкла. Так вот, мадагаскарской комете, так ещё называют эту бабочку, полагалось летать по Мадагаскару, а не по центру Ярославля. Вероятно, в этой школе был немыслимо богатый инсектарий, чтобы из него могла сбежать такая поразительная особь.
Главный вход здания оказался закрыт на каникулы. Виктор пошёл к боковому и несколько оторопел, увидев на ступеньках небольшого крылечка шикарный персидский ковёр в жёлто-бирюзовых тонах. Кстати сказать, рисунок был выткан намеренно несимметричным. По поверьям мастеров ничто сделанное руками человека не должно быть идеальным. Виктор замялся у края ковра, не зная, стоит ли лезть на него в грязных ботинках, или сначала нужно разуться. Вытерев обувь об асфальт, он всё же ступил на ковёр, подошёл к двери, которая при его приближении подалась под порывом ветра, распахнулась, кровожадно раззявив вход, и угрожающе грохнула о перила. Виктор придержал её и с опаской прокрался внутрь.
Вдруг навстречу ему несколько нервно выбежала полноватая женщина в старомодном тёмно-синем костюме. Из её поношенного портфеля торчали сунутые наспех документы. На голове дамы, судя по непоколебимости ондуляции, был парик.
– Извините, а где тут?.. – воскликнул Виктор, но осёкся.
Женщина лишь на миг повернула к нему потное блестящее лицо с выпученными глазами и припустила дальше, пыхтя, как паровоз. Виктор проводил её удивлённым взглядом, пожал плечами и продолжил путь.
На стене, окрашенной стандартной зелёной краской, был неровным кусочком скотча приклеен белый листок. Крупная стрелка и надпись «на собеседование» придали Виктору смелости. Он поспешил последовать в указанном направлении, приведшем его к новой стрелке. Так по пустынным коридорам, пересечённым солнечными зайчиками, пробивавшимися сквозь зелёную листву, Виктор добрался до кабинета на первом этаже с многообещающей табличкой «ДИРЕКТОР» и неуверенно постучался. На его стук из кабинета прозвучало уверенное:
– Войдите!
Виктор послушался. Поверх секретера на него посмотрела красивая смуглая черноволосая девушка в лёгком белом сарафане, доброжелательно ему улыбнулась и спросила:
–Ты из какого класса?
Виктор несколько стушевался и вместо заготовленной фразы промычал что-то вроде:
–Вот и я, собсна, собеседование, тут…
Девушка устало вздохнула и указала ему на стул у переговорного стола в другой части комнаты. Наманикюренным пальчиком с рыжим, почему-то, кончиком секретарша ткнула в клавишу на антикварном интеркоме и с ленцой проговорила: