Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине
Шрифт:
Михаил Иванович обстоятельно ответил на все, что интересовало бородача.
Крестьяне слушали с интересом. Лишь щуплый безусый мужик переминался с ноги на ногу, не терпелось ему задать вопрос:
– Отец мой за сорок лет всего налогу сто пятьдесят рублей заплатил, а я за один год сто девяносто. Это как?
– Давайте точнее подсчитаем, сколько приходилось прежде платить, - сказал Михаил Иванович.
– Кто у вас содержал школу, например, старшину?
– Отдельные расходы были. Содержание школы рублей тысячу в год стоило.
– Ну то-то, ведь это тоже надо подсчитывать...
– Если бы у меня две десятины было, я пропал бы и государству пользы не дал бы, а если у меня двадцать десятин, я буду богатым и государству пользу принесу, конечно если урожай будет.
– Вам надо научиться так же ухаживать за землей, как у нас, - ответил Калинин.
– Мы пашем три раза, да и должны навоз привезти, если не привезем, то ничего не уродится, и закрывай лавочку, иди по миру. Вот у нас и считается хорошим поле в две десятины.
– А по здешним климатическим условиям, если крестьянин посеет восемь десятин при семье в пять душ, то с голоду пропадет.
– Нельзя землю равнять, - прогудел басом сосед безусого мужика.
– Где хорошо родит, а где ничего, и все-таки если не заплатишь в срок, то берут-арестовывают.
– При едином налоге будут даны три срока для уплаты, - пообещал Калинин.
– Первый срок - в октябре, второй - в декабре и третий - в мае, чтобы крестьяне осмотрелись, собрались с духом, а остальные налоги отменяются. Мы слишком заинтересованы, чтобы крестьянское хозяйство развивалось, небось власть-то у нас рабоче-крестьянская.
– Мануфактура почему дорогая?
– крикнули из последних рядов.
– А потому, что мы хлопок покупаем в Америке на золото, и это очень дорого стоит.
Кто-то поинтересовался, как работают золотые прииски.
Михаил Иванович объяснил: дохода от них пока мало, доходов больше от нефти, но и они не дают достаточно средств, чтобы восстановить разрушенные войной города и фабрики, обновить изношенные машины и механизмы, поднять запущенный транспорт.
– Я специально это вам говорю, - подчеркнул он, - чтобы вы знали, какое в стране положение.
– А что с церквами в России?
– Церковь отделилась от государства, она самостоятельна.
– А вот у вдовы одной отобрали иконы да еще хотели в суд передать.
– Как же!
– воскликнула Федора Гавриленко.
– Комиссия приезжала по случаю обновления икон.
– Что это такое - обновление икон?
– не понял Михаил Иванович.
– Здесь чудеса были, - ответил безусый крестьянин.
– Была черная икона и вдруг стала белеть, заблестела. Назначалась комиссия, которая взяла такие иконы для экспертизы.
– У меня две иконы забрали, - пожаловалась Федора.
– Я одинокая, а это было благословение, думала помереть с ними.
– В уезде две тысячи икон обновилось! Калинин нахмурился:
– Все это выясню и полагаю, что напрасно брали иконы. Я в чудеса не верю, я предпочел бы, чтобы белые перекрашивались в красный цвет, чтобы было обновление живых людей или чтобы у вас хотя бы одежда
– Потому что мало молимся, и пшеница пуста, - сердито возразила Федора.
– Вот в Забайкальской области четыре года не было урожая, а сегодня урожай, так отчего же это? От обновления икон или другая какая причина? А я думаю, что хоть и не верующий, а скорее вашего в рай попаду.
– Да ты уж и так, батюшка, в царстве небесном живешь!
– позавидовал безусый.
– Сам себе полный хозяин!
– Я такой же крестьянин, как и вы, и нахожусь под строгим контролем. Каждый из вас свободно может выйти в начальство. Вот будете председателем, соберите вовремя налог, да чтобы и народ вас хвалил!
– Правильно!
– смеялись в толпе.
– Вот уел, так уел!
А Калинин продолжал, весело щурясь:
– Если соберете хорошо, в волость попадете, затем в уезд, а затем если не Председателем ЦИК, то возле меня будете.
– У вас и так лишних много!
– Лишних много, а умных мало!
– возразил Михаил Иванович, и слова его вновь заглушил общий хохот.
– Умному человеку дорога открыта будет!
– Насчет денег нам скажите!
– Мы понемножку вводим червонцы, которые равняются десяти рублям. Они не падают в цене.
– Калинин умолк, подождал. Вопросов больше не было.
– Ну что же, теперь разрешите пожелать вам всего хорошего и надеяться, что постепенно ваше хозяйство наладится и вы полюбите Советскую власть!
– Еще приезжайте к нам!
– крикнула на прощание Федора.
4
В пятницу 10 августа Кузьма поднял Яропольцева на рассвете:
– Пора. Грузчики полшестого выйти грозились.
Мстислав Захарович собрался за несколько минут.
Двинулись в город вместе с колонной портовиков. Остапчука тут считали за своего, Яропольцев и Голоперов тоже успели примелькаться возле причалов.
На вокзальную площадь пришли к семи. Здесь уже скопилась густая толпа. К платформе пробиться нельзя, там стеной стояли рабочие Дальзавода, моряки, красноармейцы. Ветер колыхал над ними полотнище с надписью: «Передовой пост пролетарской революции на Тихом океане красный Владивосток приветствует главу Союза Советских Республик «всероссийского старосту» М.И. Калинина».
Чтобы лучше видеть, Яропольцев и Голоперов забрались на штабель шпал у металлической ограды. Кто посмекалистей да помоложе, влезли на крыши трамвайных вагонов, застрявших посреди площади. Двигаться трамваям не было никакой возможности. Народ запрудил прилегающие переулки. Полна была вся Алеутская, широкая и просторная, люди стояли на ней сплошной массой вплоть до пересечения со Светланской улицей.
Народ между тем все прибывал, толпа на площади и на улицах уплотнялась, больше появлялось знамен и транспарантов. Несколько духовых оркестров в разных концах играли каждый свое. Но вот оборвалась музыка, толпа смолкла, в тишине послышалось нарастающее пыхтение паровоза, металлическое постукивание колес. Возник султан дыма и сразу исчез за стенами вокзала.