первый раунд
Шрифт:
— Да на этих автобусах только одни чеченцы, ингуши, да еще, может быть, дагестанцы шастают в Россию и обратно. Больше никто в здравом уме на ту сторону не ездит.
Егор только упрямо мотнул головой.
— Марик, я же не маленький. Не отговаривай меня. Как я решил, так сделаю.
На следующее утро Егор сел в Беслане на рейсовый «Икарус», следовавший из Ставрополя в Грозный. Раньше автобусы на Грозный ежедневно ходили и из Владикавказа, но после короткой прошлогодней войны всякое регулярное транспортное сообщение с той стороной прекратилось. В салоне было довольно много людей, и все сидячие места были заняты. Егор встал рядом с выходом, взявшись за стальной поручень, двери закрылись, автобус тронулся с места и начал плавно набирать ход. Когда через десяток километров автобус уже скакал по «лежачим полицейским», положенным перед российским блокпостом на границе с Ингушетией, у него сжалось сердце в тоскливом предчувствии. Егор видел, как их провожали взглядом солдаты в касках и бронежилетах, смотревшие на красный «Икарус» из-за бетонных блоков, змейкой перегораживающих дорогу. Упрямо тряхнув головой, Егор отогнал от себя дурные мысли и стал следить за деревьями, мелькающими в окне.
В первый раз их остановили в Назрани. Какие-то вооруженные люди одетые в камуфляж без знаков различия вошли в салон и потребовали, чтобы все пассажиры вышли из автобуса. На улице два человека в камуфляже стали поверять у них документы, остальные вооруженные люди недружелюбно поглядывали на притихших пассажиров. У Егора, в паспорте которого была отметка о владикавказской прописке, засосало под ложечкой. Не подавая вида, он отошел в сторонку и подсел к нескольким молодым ингушам из их автобуса. У Егора до войны было несколько приятелей-ингушей, он знал несколько фраз на их языке. Сидя с парнями на лавочке, он увидел, как вооруженные люди вывели из толпы пассажиров троих мужчин и повели их куда-то в сторону. Мужчины пытались протестовать, но конвоиры грубо подталкивали их прикладами автоматов, пока все они не скрылись за углом. Проверка документов, наконец, добралась до ингушей, сидящих на лавочке, но те что-то сказали проверяющим, и они, развернувшись, потопали обратно. Пассажиры медленно стали возвращаться в салон, но троих мужчин, которых увели за угол, среди них уже не было.
Рейсовый автобус тронулся с места, оставив первый контрольный пункт позади. Егор встал рядом с теми самыми ингушами, которые послужили ему прикрытием в Назрани. Они весело о чем-то переговаривались, потом один из них достал из спортивной сумки несколько банок пива и стал раздавать своим товарищам. Кто-то толкнул в бок Егора, стоявшего с закрытыми глазами. Он открыл глаза и увидел, что один из ингушей дружелюбно протягивает ему банку с пивом. Егор улыбнулся, взял банку и по-ингушски поблагодарил парня. Он терпеть не мог пива, но на этот раз немедленно открыл банку и стал медленно прихлебывать горчащий пенный напиток.
Автобус останавливали для проверки еще несколько раз. Каждый раз вооруженные люди в камуфляже без знаков различия уводили в неизвестном направлении кого-то из пассажиров. Егору охранной грамотой служила компания молодых ингушей, безмятежно разговаривавших на своем языке. Увидев своих, проверяющие ни разу не спрашивали у них документы, сосредотачивая свое внимание на других пассажирах. Через три часа такой дороги нервы у Егора уже были на пределе. Наконец они подъехали к грозненскому автовокзалу, и Егор по-братски попрощавшись с невольно прикрывшей его компанией, быстренько выскочил из автобуса.
Грозный образца 1993 года представлял собой не лучшее зрелище. Егор раньше уже несколько раз бывал в этом городе, и ему было с чем сравнивать то, что он увидел сейчас. На улицах было очень грязно, ветер носил разнообразный мусор по пыльным улицам. Светофоры на перекрестках не работали вообще, а по разбитым дорогам на бешеной скорости носились тонированные «девятки» и довольно дорогие иномарки, Чечня уже давно стала крупным центром потребления краденных автомобилей со всей территории бывшего СССР. Если краденый автомобиль оказывался в пределах республики, то его новый хозяин мог уже не заморачиваться перебивкой номеров и оформлением поддельных документов, используя дармовую машину, как ему заблагорассудится. Егор поймал частника, русского мужичка, подрабатывающего извозом на стареньком «Москвиче», и попросил довезти его до больницы.
— Ну и как, батя, вам тут сейчас живется? — поинтересовался он.
— Да не очень, — охотно отозвался водитель. — Работы совсем нет, вот я и перебиваюсь, таксуя на своей колымаге. Чеченцы все больше начинают зажимать нас. Конечно, не все такие. Например, соседи у меня очень хорошие, они меня даже несколько раз от своих отмороженных защищали. Но если сама местная власть здесь русских не любит и притесняет, то что же говорить о всяких бандитах, которых теперь тут много развелось. У нас сейчас и русских девчонок насилуют, и хозяев из квартир и из домов выгоняют. Всяко бывает. Иной раз людей убивают или воруют, чтобы потом взять выкуп. Вот ведь времена настали! Никогда не думал, что доживу до этого.
— А чего не уезжаете отсюда?
— А куда нам податься? Молодежь валом отсюда уезжает, а нам, пожилым людям, что делать? Квартиру не продашь, а без жилья как по свету мыкаться? Союз развалился, Россия нас бросила. Придется свой век тут доживать, надеясь на милость чеченцев.
— Ничего батя, даст бог, может, еще все наладится, — сочувственно вздохнул Егор.
— Ну, дай бог, конечно, только чем дальше, тем меньше в это верится.
Такси остановилось у центрального входа в больницу, и Егор, щедро расплатившись в с водителем, выскочил из машины. Он прошел через открытую калитку и, справившись у проходившего мимо врача о месторасположении корпуса травматологии, быстрым шагом направился в указанном направлении. Войдя в корпус, насквозь пропитанный неистребимым больничным духом, он поднялся на второй этаж и сразу же подошел к молоденькой дежурной медсестре, сидевшей за столиком.
— Подскажите, пожалуйста, а в какой палате лежит Идигова Зара? — улыбнувшись, спросил он.
Медсестра, с интересом осмотрев посетителя с ног до головы, с милой улыбкой ответила.
— А ее сегодня утром родственники забрали домой.
— Так, значит, с ней все в порядке?
— Да, у нее было легкое сотрясение мозга и несколько ушибов, но, слава богу, ничего серьезного. Ее здесь обследовали и отпустили домой.
— Спасибо вам большое. Вы меня успокоили.
— Да не за что, — медсестра кокетливо улыбнулась симпатичному широкоплечему парню.
Но тот, совсем не заметив улыбки девушки адресованной ему, уже спешил на выход.
Егор вышел из больницы. Вся его чрезвычайно опасная поездка оказалась напрасной. Зару забрали домой родные, он так и не смог с ней увидеться, чтобы поддержать и ободрить. Теперь свое импульсивное решение ехать в Грозный он уже воспринимал как глупое мальчишество. «Вот ведь дурень» — мысленно обругал он себя. — Действительно, надо было, чтобы Алина позвонила домой Заре, и ей, как подруге, все бы рассказали. Вместо этого я приперся сюда, и оказалось, что это было зря».