Первый удар. Книга 3. Париж с нами
Шрифт:
Анри озабочен. И недоволен. Чем — он еще сам хорошенько не понимает.
— Конечно, о том, чтобы пробиться в порт, не может быть и речи, — заявляет Рубо.
— Да, нечего и думать!
А жалко! Демонстрация бурлит вовсю, возгласы, пение. «Марсельезу» подхватывают все, ее поют под самым носом у охранников, поют не только демонстранты, но и вся толпа.
И площадь скандирует:
— А-ме-ри-кан-цы в А-ме-ри-ку!
— А-ме-ри-кан-цы в А-ме-ри-ку!
И все же пробиться в порт действительно невозможно. Охранников слишком много, они стоят сплошной стеной. Пойти на это сегодня — значит наверняка потерпеть поражение, к чему?.. Весь пыл пропадет
Как всегда находится с десяток рабочих, которые подступают почти вплотную к охранникам, словно хотят помериться силами с их первыми рядами. Те занесли над ними ружья, а сзади начинает напирать толпа… Эти ребята похожи на вырвавшиеся из костра языки пламени, но… хотя нельзя сказать, что они действуют без особого энтузиазма, однако уверенности не чувствуется, а пусти этих же металлистов в бой, они бы дрались насмерть. Совершенно ясно: одни рабочие верфи и докеры, которые сбежались сюда со всех сторон, даже если к ним присоединится вся толпа, все равно ничего не смогут сделать, — сил недостаточно.
Это-то и мучительно.
Все это мучительно — и бесцельные выпады против охранников, выпады, которые служат только для поддержания чести, и гогочущие офицеры-охранники, которые стоят между вторым рядом своих войск и основными силами. Только что, когда демонстрация выходила на площадь, офицеры показывали друг другу руководителей, шедших во главе колонны. Больше всего их заинтересовал Анри. Макса они тоже заприметили. За сегодняшний день он им порядочно намозолил глаза: в порту во время вербовки, потом на собрании в столовой и теперь здесь… Сейчас офицеры радостно зубоскалят. Правда, удивляться нечему, они всегда ухмыляются, даже тогда, когда им грозит полное поражение. Хотя, будьте спокойны, в сорок восьмом году им было не до смеху, когда их побили стачечники. Но теперь они чувствуют неуверенность демонстрантов, их ощущение собственного бессилия перед охранниками, и предвкушают победу.
Может быть, именно этим ощущением бессилия перед врагом и порождено недовольство Анри. Он и сам не может разобраться…
— Необходимо срочно принять решительные меры, — говорит он. — Иначе весь заряд пропадет даром. Этого нельзя допустить.
Что же случилось? Почему все оказалось напрасным? Ребята с верфи сделали все, что могли, даже больше. Приди такая мощная колонна на Первомайскую демонстрацию — все бы ахнули. Обычно их раз в пять-шесть меньше. А какое воодушевление, как организованно шли, как гордо несли знамена, и, вдобавок ко всему, за ними следом ехали еще три автобуса!.. Да, нельзя ли использовать эти автобусы? Пустить их вперед? Можно, конечно, но людей они не заменят. И потом — что делать дальше? Ну, допустим, прорвемся мы в порт, а как же там нам поступить? Мол ведь тоже охраняется. А пароход еще не начали разгружать. Против чего мы будем бороться? Это была бы символическая борьба. Трагедия именно в том и заключается, что вся эта великолепная демонстрация не имеет перед собой никакой цели. Трагедия еще и в том, что ничего другого нельзя было предпринять. О чем тут говорить? Противник все продумал, выбирая канун Нового года…
— Мы ведь еще не представляем большой угрозы для охранников, — замечает Макс, — поэтому они нас и не трогают. Не хотят накалять атмосферу. Словом, та же история, что и с профсоюзным собранием сегодня в столовке…
Робер, конечно, может это принять как новое напоминание о его ошибках. Ну, если так — значит, он полное ничтожество…
Трагедия, самая страшная трагедия, еще и в другом:
— Надо обязательно выступить… Ободрить всех и внести ясность. Вы чувствуете — ребята в нерешительности, они растеряны. Нужно твердо сказать: сегодня металлисты неплохо показали себя, но в одиночку они и не могли ничего добиться… Это было лишь предупреждением врагу. Да еще каким! А завтра все выйдут на демонстрацию! Металлисты тоже придут, все как один, — правильно, товарищи? Сегодня они подали пример. Ясно, что они и завтра не станут сидеть сложа руки! Никаких военных материалов!.. Да здравствует мир! Американцы в Америку! Вот так, коротко, в двух словах.
— Я с тобой согласен, — одобряет Рубо.
Моментально, каким-то чудом, как всегда бывает в таких случаях, на самом возвышенном месте площади появился стул. Рубо влезает на него:
— Товарищи! Товарищи! — кричит он, привлекая внимание толпы и добиваясь полной тишины. Он ждет, пока все повернутся к нему лицом и придвинутся как можно ближе…
Да, пожалуй, именно так и надо закончить: это всего лишь предупреждение… А затем выдать громовую «Марсельезу»!.. Иначе все поплывет как попало…
Принятое решение настолько правильно, что и охранники это понимают, они не хотят дать Рубо выступать.
Шум стих, металлисты плотным кольцом окружили своего секретаря.
И как раз в это время охранникам был дан приказ об атаке. Группа в десять человек врезалась в толпу и бросилась к Рубо, остальные силы, вместе с подкреплением, поддерживают их натиск. Возле Рубо, у ног Анри, Макса и Поля шлепается несколько бомб со слезоточивыми газами. Чорт побери! Ведь Поль не знает города, не сумеет сам найти дорогу.
Анри хватает его за руку и, пятясь, увлекает за собой. Надо поскорее выбраться из зараженного газами места и оглядеться. Брасар рядом с ним. Он хочет им помочь, берет Анри за руку, но втроем они только мешают друг другу, и Анри вырывает свою руку, а чтобы Брасар не обиделся, говорит:
— Пошли! Вон туда!
Отбежав на несколько метров в сторону, они останавливаются. Отсюда хорошо видно все, что происходит на площади.
Прорвавшиеся вперед охранники теперь на том самом месте, где только что находился стул Рубо. А где он сам? Борьба идет ожесточенная. Авангард охранников почти полностью отрезан от подкрепления, и его здорово атакуют с двух сторон. Самая жаркая стычка в том месте, где охранникам грозит быть окончательно отделенными от своих.
— Туда! — кричит Анри.
Он бросается в том направлении.
Но Поль удерживает его за руку.
— Твое место не там! — Пожалуй, за всю демонстрацию он впервые открыл рот. — Схватят тебя, а дальше что?
— Пусти, чего ты? — сопротивляется Анри, хотя он уже понимает, что Поль прав.
— Арестуют тебя — и все. Окажешь большую услугу врагу.
Да, Анри все это великолепно понимает, но он не может с собой совладать. Идет борьба, а он не принимает в ней участия!.. Брасар — тот уже там. Анри совсем потерял голову. Ко всему еще эта одуряющая вонь газов… и страшный шум… глухие удары, топот ног, выкрики, новые взрывы бомб… Под ногами что-то скользкое… вокруг все в дыму… Анри вырывается из рук Поля, которого он уже не видит, и бросается к Брасару.