Первый выстрел
Шрифт:
Дмитро Иванович поставил крестника меж колен и продолжал рассказывать о чертях. Так интересно, да еще с изображением в лицах, ему никто не рассказывал. Это был удивительный, дотоле неведомый ему мир очеловеченных чертей, с которыми люди встречались запросто, ссорились и дружили, — чертей из украинских народных сказок, которые так любил Дмитро Иванович.
— Только глупый поддается чертячьим и ведьмачьим наваждениям, — говорил Дмитро Иванович. — А мудрый человек всегда сумеет разгадать все зловредные чертовские каверзы и найдет в себе силы не поддаваться чертям. Больше того, некоторые очень мудрые люди умели заставить чертей выполнять свою волю.
Именно
Характерники всё могли: обернется соколом, полетит в татарский стан, все высмотрит. Но и без этого, через особое «верцадело», они могли видеть, что делается за много-много верст. Характерники запросто жили на дне рек, умели плыть в ведре под водой тысячи верст, а через реки перебирались на рогожных циновках и не тонули. Характерники открывали замки без ключа, могли брать в руки раскаленные пушечные ядра и швырять их обратно во врагов. Они могли влезать и вылезать из зашитых мешков, «перекидываться» волками, коровами, превращать людей в кусты. А сами, когда надо, обращались в реку, камыш. Умели они лечить, заговаривать, напускать страх. Они помогали людям в беде, могли на клад навести и от клада отвести, карали врагов, могли красавицу приворожить, «красного петуха» — пожар — пустить. Человека характерник видел насквозь, и даже на три аршина все в земле под ним. О!
В комнату вошла Юлия Платоновна. Она заметила, что, пожалуй, ребенку об этом знать пока не надо. А вот если бы Дмитро Иванович написал книгу о чертях так же интересно, как он рассказывает, — им из другой комнаты было хорошо слышно, — вот это было бы отлично.
— Э, что там водяные черти! — отозвался Дмитро Иванович. — Надо бы написать про характерника. Бывало, выйдет в степь запорожец-характерник, глянет туда, глянет сюда да как гаркнет: «А ну, люди, тут копайте!» Копают и день, и ночь, и находят в том кургане бесценный клад! О!
— Вы характерник? — спросил Юра.
Дмитро Иванович расхохотался, а мать напустилась на Юру.
— Устами младенцев глаголет истина! А вот Эраст Константинович так и не догадался, что я характерник. А ну, поклянись, что никому не выдашь этой моей тайны и будешь молчать.
Юра поклялся так, как клялся Маугли.
— Что это за клятва! — возмутился Дмитро Иванович. — Ты где живешь? В Индии? А ну, повторяй!
И Юра повторил за ним слова клятвы, только совсем другой — слова запорожской клятвы. А потом спросил, нельзя ли ему тоже стать характерником, чтобы найти богатый клад в кургане.
— А зачем тебе богатство?
Он не ответил: не мог же он сказать при маме, что хочет купить на те деньги разные ружья и двух скакунов — белого и вороного.
— Самый богатый клад в курганах не золото, не самоцветы, а предметы вещие. Ну, что ты видишь в окне?
— Ничего не вижу.
— Почему?
— Темно.
— Вот так для многих минувшее человечества темное-претемное. А для характерника всякая вещь из кургана как подзорная труба в далекое прошлое. Глянет он в это «верцадело» и видит: на конях половцы по степи скачут. Видит, как одеты всадники, какое у них оружие. Многое можно увидеть.
— И вы видите?
— Конечно. Я же характерник!
— А мне такое «верцадело» подарите?
— Это «верцадело», брат, с секретом. В нем только тогда видишь, если сам его добудешь, а для этого особое слово надо знать, а чтобы то слово знать, надо много-много учиться. Характерник не для себя старается, а для людей, для счастья народа, для науки. А наука делает людей могучими, умными, смелыми, из темноты выводит.
— Я выучу язык зверей, и змей, и птиц, и они мне помогут найти не только клад, как помогли Маугли, а и «верцадело».
— А почему ты Маугли, а не Сирко, Наливайко, Тарас Бульба? Почему ты не запорожец?
— А какие они, запорожцы?
— Как! Хлопцу минуло восемь лет, а он до сих пор не знает, какие запорожцы?!
— Я видел, как запорожцы писали письмо турецкому султану, — объявил Юра. — На картинке.
— Видел? — Дмитро Иванович оглушительно захохотал и стал еще больше похож на веселого казачьего писаря на картинке. — А ну, кума, дай мне Тараса Бульбу! Вот что послушать хлопчику надобно!
4
Дмитро Иванович раскрыл книгу и начал читать. Читал он очень хорошо, на разные голоса. Читал, конечно, не подряд, а на выбор. В том месте, где Тарас крикнул на площади: «Чую, сынку, чую!», голос Дмитро Ивановича дрогнул. Когда же он читал о том, как Тарас потерял люльку и ляхи его схватили, прикрутили к дереву и сжигали живьем, Юра заплакал.
Дмитро Иванович снял очки, вытер глаза и сказал:
— И я плакал, когда мне читали.
Потом он рассказал о своих поездках по запорожским местам, о Диком луге, о днепровских порогах, пещерах в скалах и запорожских кладбищах. У запорожцев были свои строгие законы жизни: больше всего они любили свободу, предпочитали лютую смерть позорному рабству. Они стояли за равноправие и братство между собой, за друга на смерть шли, были щедры и презирали богатство и скупость, не женились, храбро воевали с басурманами за свою свободу и родную землю. Запорожцы освобождали из плена невольников, защищали слабых против сильных. Смеясь, переносили лишения и боль. «От казалы, воно боляче, колы з живой людины шкиру знимают, а мени воно неначе камахи кусають». Так, издеваясь над врагами, говорил казак, когда с него сдирали кожу. И все они были лихие наездники и курили люльки.
Для Юры этот вечер стал вечером великих открытий.
Вот, оказывается, какие были казаки, писавшие дерзкое письмо грозному султану.
Дмитро Иванович разошелся, рассказывая «бувальщину». Прервав рассказ, он обратился к Юре:
— Эх ты, Маугли! Кем хочешь стать, когда вырастешь?
— Наездником или гусаром! — отвечал Юра, мысленно представляя себя в гусарском мундире и с саблей.
После этого разразилась настоящая гроза.
— Ты кого же, кума, воспитываешь? — обратился Дмитро Иванович к Юлии Платоновне. — На кой черт нам панычи да царские гусары! По этому степу запорожцы на конях скакали. Они шляхту и татарскую орду побивали, народ свой от неволи оберегали! А твое детище — в гусары! Позор! Что за барское воспитание! С малолетства его надо приучать народу служить, о пользе людской думать…
Прервав разошедшегося гостя, Юлия Платоновна приказала Юре идти спать.
Юра лежал в кровати и думал. Кем быть? Отцу он обещал учиться на агронома. Наездником и гусаром тоже хочется быть. И археологом интересно. А еще лучше — запорожцем. Был бы он запорожцем-характерником, посмотрел бы в «верцадело», увидел невольников турецкого султана, «перекинулся» бы вольным соколом и полетел освобождать их…
Юра незаметно уснул, прислушиваясь, как за стеной мама играла, а отец и Дмитро Иванович пели старинную печальную казацкую «думку».