Перышко из крыла ангела
Шрифт:
– Круглов, это ведь ты заложил меня вчера? – спросила она спокойно.
Мальчик отвел глаза и ничего не ответил.
– Понятно. Тогда хочу сообщить тебе, что ты мерзавец. Не смей ко мне больше приближаться! – Девочка размахнулась, влепила ему звонкую пощечину и вышла вон, не заметив, что наступила по пути на выпавшую из кругловской руки недоеденную булочку.
Когда она вернулась, уже перед самым звонком, Лешки в классе не было.
– Теплова, что это ты с Кругловым сделала? Я видел его в коридоре. Он плакал как ребенок, – спросил ее Сашка Торин, присаживаясь на ее парту.
–
– Как-то Круглов на крокодила не похож. Скорее на кролика. Или на овцу, – заметил Торин. – Вы слыхали, чтобы волки дружили с овцами? Кстати, не боишься без домашек по алгебре остаться?
– Обойдусь как-нибудь. И вообще, учиться, говорят, модно, – улыбнулась Таня.
– Нет, определенно, с тобой, Теплова, что-то не то происходит, – задумчиво произнес Сашка. – Но я рад, что Круглов тебе безразличен. Его там уже Таточка утешает. Она в отличие от некоторых девочка добрая.
– Подумаешь, напугал! Пускай утешает, – бросила Таня. «Занятно, а что, если они вдруг и вправду подружатся?» – подумала она между тем.
Глава 7
На крыше мира
Хочешь, я отведу тебя в одно интересное место? – спросил как-то Михаил.
– Это куда?
– Сюрприз. Но, думаю, тебе понравится. Я иногда хожу туда, когда у меня какие-нибудь неприятности. Или просто чтобы подумать, посидеть с книжкой.
– Понятно, – усмехнулась девочка, – какой-нибудь уголок в парке. Журчание воды, уединенная скамеечка среди кустов роз или беседка, увитая плющом или чем там положено. Ну, знаешь, как в слезливых книжках бывает. Угадала?
Таня так и представила себе эту картину, не вызвавшую у нее, по правде говоря, ни восторга, ни умиления.
– Увидишь. Больше ни слова, – загадочно улыбнулся Миша. – Только туда придется не меньше часа ехать. Согласна?
Таня сомневалась, стоит ли этот укромный уголок того, чтобы ехать туда почти через всю Москву, но все-таки согласилась: а вдруг Миша снова удивит ее?
Они спустились в метро, проехали несколько остановок, потом перешли на другую ветку и добрались до конечной, а оттуда еще минут двадцать тряслись на автобусе.
– Надеюсь, пейзаж стоит того, – заметила Таня, удивленно оглядываясь.
Они очутились где-то на окраине города. Никаких парков поблизости не наблюдалось, а вокруг стояли отдельные новостройки, уродливо торчащие на грязной улице, словно редкие зубы во рту у старухи.
– Я же сказал: подожди. Терпение, и только терпение, как говорил великий Карлсон. Следуй за мной, – и Миша, взяв Таню за руку, повел ее к высокому глухому забору.
Оказывается, приятно идти вот так, за ручку, как маленькие. И вправду, так ли важно, куда ты идешь?!
Меж тем Миша подвел Таню к довольно узкой щели на стыке двух бетонных блоков забора.
– Прошу, – сделал он рукой пригласительный жест.
Таня немного сомневалась, протиснется ли она в щель, однако ей удалось это без труда.
Миша последовал за ней.
И они оказались… на строительной площадке. Прямо перед ними возвышался серый каркас высотного дома-башни. Собственно, построены были только боковые стены и этажные перекрытия с лестницами. Дом казался условной моделью, сложенной из простеньких деталек детского конструктора. Вокруг, на площадке, валялся всякий строительный мусор и большие куски бетонных плит.
– Ух ты! Что это? – изумилась Таня.
– Это и есть секретное место, – улыбнулся Михаил. – Пойдем!
Он снова взял ее за руку и повел к дому.
– Погоди, тут я подсажу тебя, а дальше поднимемся по лестнице. – Он легко обхватил Таню, приподнял ее, и девочка вступила в строящийся дом.
– А строители сюда не придут? – спросила она, когда они уже поднимались по лестнице.
– Нет, стройка уже полгода как заморожена. Я сюда с зимы езжу. А еще здесь ребята иногда в пейнтбол играют. Посмотри, вон стены краской испачканы.
– Здорово!
Они поднимались все выше и выше, этаж за этажом, и наконец вышли на верхнюю площадку, под самой крышей.
Таня подошла к краю, присела на корточки и посмотрела вниз:
– Высоко-о!
– Семнадцатый этаж. Почти что крыша мира, – сказал Миша довольно. Он встал рядом с ней, глядя куда-то вниз. – Посмотри, словно весь мир у наших ног. Видишь, машины какие махонькие, а люди вообще как муравьи.
Таню очень волновала высота.
В детстве она боялась высоты, но папа как-то сказал, что боятся только трусы, и за это их никто не уважает и все смеются над ними. Сам папа, как Таня знала точно, трусом не был. Он был журналистом – а это и вправду опасная профессия. Вот он не боялся говорить о всяких там звездах прямо и правдиво. И маленькая Таня как-то поклялась себе, что тоже никогда не будет ничего бояться и вырастет такой же, как отец, и все станут ее уважать. С тех пор умение скрывать свои слабости и страхи она считала, пожалуй, самой главной человеческой добродетелью.
Сейчас вокруг них не было привычных стен, и сердце невольно обдало холодком, и тут же будто расплавленный металл растекся по ее венам. Ветер трепал ее волосы, набрасывая их на лицо, словно шелковую сеть, холодил затылок и нежно шептал что-то в ухо. Люди, здания, деревья – все и вправду казалось маленьким, словно игрушечным, кукольным. Это было действительно здорово!
Как хорошо, что Миша привел ее в такое замечательное место! Тане вдруг стало совершенно ясно, что он – действительно особенный.
Она посмотрела на него – снизу вверх – и улыбнулась.
Странно, при таком ракурсе лицо его вдруг показалось ей надменным и даже не таким красивым, как обычно.
Таня встала, и наваждение исчезло. Миша сделался таким же, как всегда.
– Спасибо, – сказала она. – Место действительно удивительное. Я тоже буду приходить сюда, можно?
– Конечно, – Миша покровительственно приобнял ее за плечи.
Так они еще долго стояли – на самой крыше мира.
Солнце садилось, окрашивая небо на горизонте закатным заревом. Ярко-голубой, розовый, багровый – все это смешалось, словно на палитре сумасшедшего художника. Впрочем, увидь это Таня на картине, она решила бы, что художник переборщил с красками: таких ярких цветов и смелых сочетаний в природе просто не бывает.