Шрифт:
Токтаев Евгений Игоревич
Пес и волчица
Часть 1
Аннотация:
Криптоисторический роман. Имя главного героя этой книги знает каждый. Многие полагают, что хорошо знакомы с его жизнью, однако некоторые, изучавшие ее со всей тщательностью, будут вынуждены признать, что не знают об этом человеке почти ничего. Рассказывая о нем, обычно спешат, лишь мельком упоминая те годы, когда он впервые появился на страницах Истории. Торопятся приступить к пересказу последующих событий, тех, что "известны всем". Я поступлю иначе, ведь
Пролог
Часть первая
Глава 1. Халкедон. Лето года 667-го ab Urbe condita
Глава 2. Долина Риднака
Глава 3. Родос
Глава 4. К западу от Адрамиттиона
Глава 5. Возле северного побережья Родоса
Глава 6. Пергам
Глава 7. Рим
Глава 8. Патара
Глава 9. Питана
Глава 10. Беневент
Глава 11. Возле северного побережья Коса
Глава 12. Кос
Глава 13. Питана
Глава 14. Мыс Лект Троадский. Начало осени
Глава 15. Беотия
Глава 16. Иллирия
Глава 17. Фессалия
Интерлюдия
Пролог
Туман. Бледная дымка, неподвижно висящая над гладкой поверхностью воды. Порыв ветра и она исчезнет, растворится, в стылом воздухе осеннего утра... Ветра нет. Ни света, ни тьмы. Серое безмолвие, плотной пеленой предрассветного полумрака застилающее глаза. Какой маленький мир... Протяни вперед руку, и она скроется за его несуществующей границей. Кончики пальцев теряют четкие очертания, сливаются с туманом. Маленький бесконечный мир вечной осени, ничто посреди нигде. Может быть, это смерть?
Туман. Сморщившийся, почерневший лист, соринка в глазу великана, медленно скользит в мутном зеркале озера, увлекаемый водоворотом подводных ключей. Парит в вечности полусна, серого мира остановившегося времени, границы между ночью и днем.
Полусон. Краткая передышка, бесконечно малый разрыв замкнутого круга безумия. Дыхание замедленно, веки налиты свинцом. Смерть?
Быть может, нужно бороться? Попытаться что-то сделать. Уйти из этого места. Нужно встать, сделать шаг. Это же так просто.
Зачем?.. Конец оправдан и закономерен. Долги отданы. И может быть там, откуда не возвращаются, ждет покой. Свобода...
Легкое невесомое прикосновение исцеляющим холодком пробегает по пылающему, словно в горячке, лицу.
"Ты вернешься ко мне?"
Ветер? Пусть это будет ветер, слабый и робкий, рождающийся на рассвете, он все равно будет сильнее тумана. Он прогонит
"Ты вернешься?.."
Человек в потертой кожаной куртке и таких же штанах, сидящий на большом валуне, возле самой кромки воды, неподвижен и кажется спящим. Озеро ледяными ладонями касается его босых ступней. Вода у ног окрашена красным.
Он не один. Семеро неподвижных тел на берегу навеки застыли в тех позах, в каких смерть настигла их. Семь человек. Они лежали в лужах собственной крови, сжимая оружие. Застывшие лица перекошены муками боли и ужаса. Пятеро возле большого, еще дымящегося кострища, один чуть далее, у самой кромки леса. Седьмой и последний лежал в воде, куда ему удалось забежать всего на пару шагов. Он лежал лицом вниз. Из спины его торчало копье.
...Сначала они приняли его за охотника. Он появился из темноты совершенно бесшумно, остановился и замер, наполовину скрытый ночью, на самой границе тьмы и слабого, отбрасываемого пляшущим пламенем костра, света...
"...Кто ты такой, ублюдок?!"
"Судья..."
– - Напрасно ты убил их.
Он поднял голову. В нескольких шагах, от него, стоял человек в буром длинном плаще с рукавами и наброшенным на голову куколем[1]
, скрывающим лицо. Убийца невидящим взором посмотрел сквозь него, но ничего не ответил. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он не заметил приближения человека. Чувства притупились. Клонило в сон.
Пришелец подошел к погасшему кострищу, сел на корягу. Человек у кромки воды равнодушно смотрел, как пришелец ворошит палкой угли, среди которых еще виднелись тускло-багровые огоньки.
– - Ты не против, если я погреюсь у твоего костра? Утро сегодня холодное, -- человек в плаще подбросил в костер немного дров, заготовленных еще нынешними покойниками, и стал раздувать тлеющие угли. Дым шел, но пламя заниматься не спешило.
Убийца молчал.
– - Значит, таким будет начало, Игрок?
Что-то произошло. Мир изменялся. Туман сгущался, плотнел на глазах, превращаясь в вязкую серую массу, стирая детали окружающего пространства, как плоский кончик стила удаляет буквы с восковой таблички. Исчезло озеро, исчезли мертвые тела, коряги и сучья, костер. Остались лишь серые стены, заключившие маленький мирок в подобие темницы.
Небольшая комната, погруженная в полумрак. Тусклый, рассеянный в пространстве свет, происхождение которого невозможно определить, позволяет взгляду выхватывать лишь контуры фигур. Поверхность стола, какие-то сиденья. Табуреты, стулья? Не важно.
Игрок сидел на холодном полу. Или на земле? Его одежда странно изменилась: она черная, обтягивает тело и лишена швов. Пришедший из тумана, напротив, остался в прежнем одеянии. Он сел за стол, на котором лежала открытая книга. Большой фолиант, в дорогом кожаном переплете. Книга была очень необычна, ее страницы удивительно разнообразно исполнены. Папирус, пергамент, шелк, бумага. Тысячи страниц, они никак не могли поместится в такой, пусть весьма не худенький переплет, но помещались. А символы, буквы? Сложные рисунки вначале, все упрощающиеся в дальнейшем, и наконец, алеф, бет, гимель. Альфа, бета, гамма. Арамейский, греческий, латынь...