Пёс империи
Шрифт:
– Да, милый старик, он дружил с папой Баром и мне помогал после его смерти.
– Хорошо, значит, у нас час и мы можем подготовиться и привести себя в порядок. Кстати, Парэ, как у тебя с торговлей или ты только ремонтом занят?
– Не очень хорошо, да, в основном ремонт, после смерти папы Бара мне было не легко управляться с мастерской, вот и упустил момент… Так, немного патронов есть в продаже, кое-какие карабины, в основном из новинок, и прочие редкости, которые я купил по незнанию, но так и не смог продать.
Кинт резко выпрямил правую руку, поймав в
– Такой калибр найдется?
Паре не даже не удивился, вероятно, уже видел подобное, он взял гильзу и почти сразу кивнул:
– Да, есть такие.
– Тогда пойдем вниз, сегодня я буду твоим самым щедрым клиентом! Надо же как-то тебе компенсировать закрытую с самого утра мастерскую.
– Тебе бы поспать, хотя бы немного, до отъезда, – без своей ухмылки, а вполне серьезно сказал Кинту Тилет, – вдруг что-то, а ты вон, как контуженый.
– Обязательно высплюсь, как только сядем на баржу, так сразу и завалюсь спать, а ты будешь охранять мой сон до самых верховий!
Спустившись в мастерскую вместе с Парэ, Кинт пополнил запасы патронов, купил для Тилета пистолет с парой запасных магазинов и кобуру.
– Странные прицельные приспособления, – Кинт кивнул на охотничий с виду карабин с рычажным затвором.
– Это крепления для прицельного окуляра, сам карабин мощная штука, самый крупный винтовочный калибр, очень точная, даром, что ствол короткий, но бить на полторы тысячи шагов позволяет… у меня и прицельный окуляр к нему есть, правда, стоит бессовестно дорого, и патроны… десять выстрелов – кест золотом.
– Покажи патрон, – заинтересовался Кинт.
Парэ покопался в коробках в нижней части единственной витрины, и достал упаковку, разорвал ее и выставил на стол патрон чуть длинней армейского винтовочного.
– Солидно, – одобрительно кивнул Кинт, – ну-ка сними карабин с витрины и покажи прицельный окуляр.
Парэ, подставив табурет, достал с самого верхнего крепления витрины карабин и передал Кинту, затем ушел в подсобку и вернулся с деревянным футляром, обтянутым рыжей кожей с ремешками и латунными пряжками, с виду так обычный саквояж, хотя нет, не обычный, а очень дорогой саквояж.
– Ого! – поразился Кинт, – так в этот окуляр, наверное, хорошо за звездами наблюдать.
– Это футляр и для карабина.
– То-то я смотрю… да для окуляра футляр великоват, а для карабина мал.
– Вот на этот флажок надави, видишь, штифт провалился, проверни ствол, нет, не в эту сторону, вот так…
Карабин в руках Кинта разделился на две части.
– А вот это мне нравится! Ай да господин Ренэ!
– На самом деле это идея какого-то охотника со стороны предгорий, он это придумал, а инженерами оружейного дома было изготовлено и испытано. Всего таких не больше пары сотен, сотню оружейный дом Ренэ кое-как пристроил в пограничные корпуса, а остальное вот так, в основном залеживается на витринах.
– И сколько стоит?
– Забирай так, – Парэ махнул рукой.
– Так не пойдет, сколько?
– Ну… Парэ виновато пожал плечами,
– Патронов только пачка?
– Есть еще одна, итого сорок штук.
– Понятно, – Кинт опять собрал карабин, достал из специального отделения в саквояже-футляре монокуляр и, сообразив как, защелкнул его на крепления, – а ничего, я думал, будет тяжелее.
Вместе с латунным окуляром карабин выглядел несколько громоздко и несуразно, но после того как Кинт прожился к нему, поводил стволом по стенам, затем в окно, заявил:
– Очень удобный! Беру!
Со стороны улицы донеслось стрекотание двигателя, а потом кто-то три раза погудел.
– Это старик Льюм! – оживился Парэ, – я пойду, предупрежу его, а вы пока собирайтесь.
– Хорошо.
Парэ вышел на улицу, а Кинт, отсчитав несколько сотенных купюр золотого эквивалента, зажал их в небольшие тиски на верстаке, собрал все в футляр и стал подниматься по лестнице, крикнув на ходу:
– Тилет! Собираемся!
Парэ был прав, никто из жандармов во множестве патрулей даже не обратил внимания на тарахтящий фургон оружейного дома Ренэ. Спустя полчаса Кинт и Тилет, попрощавшись с Парэ, поднялись на борт баржи, груженой какими-то ящиками. Капитан, пересчитав купюры, довольно заявил:
– Каюта всего одна, но со всеми удобствами, занимайте ее, господа, и располагайтесь, плыть почти два дня!
Глава двадцать вторая
Приказ охранять покой Кинта, Тилет, если не воспринял буквально, но очень близко к этому. Когда капитан баржи на рассвете решил поприветствовать другого капитана встречной посудины продолжительным гудком, Тилет поднялся к нему в рубку и тихо так, вкрадчиво объяснил:
– Еще раз подудишь, я тебе пальцы отрежу, медленно, по одному… мой друг двое суток не спал, а ты дудишь! Помахал вон, кепкой и все, разошлись… понял? – косая ухмылка Тилета и стеклянный взгляд внушили капитану если не ужас, то твердую уверенность в неотвратимости озвученных намерений.
– П-понял, – капитан сглотнул подступивший к горлу ком, – ну сразу бы сказали… а этот ваш друг, он кто?
– Т-ссс, – Тилет поднес указательный палец к губам, – если я тебе скажу, то точно, придется зарезать и тебя, и весть твой экипаж, так что рули посудиной, и это… потише, не дуди, чего дудеть…
Кинт наконец выспался. Сначала он проспал почти сутки, затем немного перекусив стряпней корабельного кока и выкурив трубку, снова рухнул спать и опять сутки спокойного, тихого забыться. Лишь на утро третьего дня пути, он поднялся с кровати в тесной каюте и уселся, глядя в иллюминатор.
– Выспался? – Тилет с озадаченным лицом сидел напротив, на своей кровати.
Перед ним на стеганом покрывале лежал пистолет, что купил ему Кинт, точнее, куча разбросанных частей.
– И чего ты его разобрал? – Кинт потер ладонями затекшее лицо, – поесть бы чего…