Шрифт:
Пьеса в одном действии.
Читать за раз.
Пьеса о пьесе
И о том, какую роль
Мы отводим себе в этом
Представлении…
Действующие лица
В порядке появления.
Андрей
Милый друг (девушка на телефоне)
Кристина
Ксения
В большой, полутёмной комнате, развалившись на диване, лежал мужчина. В его руке была телефонная трубка, и только что набрав телефонный номер, он ждал ответа.
– Здравствуй, милый друг, – поприветствовал он собеседника, вернее собеседницу. – Ты сейчас можешь говорить? Надеюсь, что да. Хотя «нет» в твоих устах всегда звучало по-особенному, как что-то совсем ничего незначащее.
– Лосовский, ты снова возбуждён? – ответил приятный женский голос.
– Какое возбуждение? У меня кризис. И мне ещё хуже, когда я думаю, как ты со мной поступила.
– Постой, постой. Не смеши меня, а то я подавлюсь.
– Послушай, как тебе удаётся быть такой коварной?
– Что ты имеешь в виду?
– Сначала ты притворяешься моим другом, потом мне настойчиво и продолжительно отказываешь, потом я узнаю, что ты ждёшь ребенка, потом ты исчезаешь, не говоря ни слова, хотя в моей душе столько обещанного.
– Лосовский, ладно говори, чего хочешь, мне некогда.
– Ну вот, опять. Я никак не пойму: ты то ли робеешь, когда мы с тобой общаемся, то ли я настолько тебе отвратителен, что ты не можешь поговорить со мной хотя бы пять минут. Хотя, ты, наверное, всё-таки робеешь. И я тебя понимаю. Особенно вечером, когда приму душ и стою в набедренной повязке перед зеркалом. Верно говорят, всё к лучшему: представляешь, если ты на расстоянии так трепещешь, то что бы было в минуту близости. Хорошо, что ты меня не видела в такие минуты, иначе твоё сердце точно бы разорвалось.
– От ужаса?
– От пламени охватившей тебя страсти.
Девушка на другом конце провода рассмеялась.
– Знаешь, – продолжал мужчина, – я не раз задумывался, почему мне так легко с тобой разговаривать. Не боятся играть на грани фола, фолить, называть вещи своими именами. Тебе могло показаться, что я дурачусь, лицедействую, но уверяю тебя, я искренен до последней запятой. С тобой я не комплексую, хотя тараканов в башке у меня достаточно, не напрягаюсь, я веду себя естественно. И мне кажется, я знаю, почему это так. Я отчего-то уверен, что ты всегда поймёшь меня правильно. Звучит как любовь, правда?
– Так, Лосовский, мне действительно некогда.
– Ну, погоди, поговори со мной.
– Я не могу с тобой разговаривать, когда ты начинаешь нести глупости.
– Ты оскорбляешь мои чувства.
– Нельзя оскорбить то, чему не придаёшь значения.
– Вот она, обратная сторона искренности! Тебя не воспринимают всерьёз!
– Только не надо этих нот обиды.
– Ты считаешь,
– Лосовский, тебя опять понесло?
– Ну, хорошо, хорошо, но мне действительно нужно с тобой поговорить. Мне нужно вдохновение. Только ты можешь зажечь мое словоблудие. Я, пожалуй, близок к тому, чтобы назвать тебя музой. Честно говоря, будучи натурой творческой, я представлял себе этот объект несколько по-другому. Что-то сладостное, завораживающее, пьянящее и аморорождающее. Но недавно я понял, что такое создание не может быть музой, ибо рождает единственное желание: заткнуться и наслаждаться любованием и предвкушением. Мозговые и творческие ресурсы отдыхают. Муза – это нечто другое, как катализатор в химической реакции. Она будит эмоции, даёт импульс к фантазии, но не замыкает мир исключительно на себя. Наверное, звучит не очень бархатно для девичьего слуха, но, с другой стороны, ты бы и моё чувствоизъявление не особенно жаловала.
Пауза.
– Алло?! – поинтересовался мужчина.
– Да, я слушаю.
– И это уже неплохо. Как говорят, мужчина уже наполовину влюблен в каждую женщину, которая его слушает. Так, что, если ты и в правду хочешь уберечься от моей жгучей страсти, тебе следует перестать делать мне комплименты.
– Вообще-то, я пошутила.
– Я знал. Ты заставляешь мужчину стараться снова и снова.
– Я никогда никого не заставляю.
– Большое искусство позволять другим делать что-то так, как ты этого хочешь. И слушай, перестань жевать в трубку. В этом, конечно, есть элемент интимности, но я ещё не готов к этой стадии в наших отношениях.
– Я не могу. Мне постоянно хочется есть.
– А, точно, я и забыл совсем. У тебя уже какой месяц?
– Пятый.
– Невероятно. Слушай, каждую минуту натыкаюсь на очередное свидетельство своих чувств к тебе.
– В смысле?
– Знаешь, говорят, кто любит – тот простит. В любой другой ситуации я бы не смог тебе простить.
– Чего?
– Измены. Ты чувствуешь, я даже не спрашиваю тебя кто он.
– Так, Лосовский, ты переходишь границы.
– Это самый захватывающий момент в отношениях. Сначала робкие вылазки, разведка, пробный выстрел, а потом и полномасштабное наступление. Вроде бы хочется победить, но без сопротивления как-то уж совсем скучно. Ты никогда не позволяла мне заступить даже на миллиметр. Удивительно, и это при полном отсутствии колючей проволоки по периметру и запрещающих указателей. Или я уж через чур робок?
– Так, или ты мне скажешь зачем звонишь или я всё, кладу трубку.
– Хотел услышать твой голос.
– Пока.
– Погоди. Ладно, шучу. Мне нужен твой совет. Я тут подвязался написать пьесу.
– О чём?
– Это мой вопрос. Именно для этого я тебе и звоню.
– И как я могу тебе помочь?
– Я тут на днях толковал с Эдмондом Берком и он сказал, что первая обязанность малоизвестного писателя – быть интересным. Право быть скучным принадлежит лишь тем писателям, которые уже прославились. Что сейчас интересно?