Пьеса Человек и Наставник
Шрифт:
Батюшка бы мог выпросить земли, но это Ей не угодно!
Жданов: Как?! (обращается к залу) Хотите, чтобы я продал этот столь малый и единственно мне принадлежащий клок земли дивному Серафиму! Полноте, вы шутите, вероятно, берите даром! Но Елена Васильевна мне напомнила, знаменательные слова старца: Царице Небесной угодно, чтобы место под собор было приобретено покупкою, а не туне его получить.
Мотовилов: Жданов, крайне удивленный, хотя и нехотя, но беспрекословно, не смея ослушаться, принял присланные ему деньги и выдал на землю купчую. Тут произошло чудо, о котором Егор Иванович впоследствии лично рассказывал игуменье Марии.
Жданов (обращаясь к залу): В то время, после смерти родителей, у меня осталась
Жданов уходит.
Явление Тридцать Первое. Купчая
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мотовилов: Елена Васильевна выполнила поручение полностью, деньги отдала Егор Ивановичу, привезла купчую. Отец Серафим был очень рад, попросил списать с неё копию, а настоящую бумагу велел матушке хранить бережно до самой смерти, а потом передать Михаилу Васильевичу. Предвидя всё прозорливым оком, он умолял Михаила Васильевича всеми силами сберечь и сохранить эту землю для постройки собора, когда придёт тому время. «На то она так и драгоценна, батюшка, что в то время нам крайне занадобится!» — сказал старец.
Негромко звуки природы, пение птиц.
Явление Тридцать Второе. Лампады
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мотовилов: В молитве за усопших и живых особенное значение имели восковые свечи, горевшие в келии Серафима пред святынею.
Подходит к Келье.
Мотовилов: (обращаясь к залу) Я, видевши у батюшки много лампад, в особенности многие кучи восковых свеч, и больших, и малых, на разных круглых подносах, на которых от таявшего много лет и капавшего со свеч воска образовались как бы восковые холмики, подумал про себя: для чего это батюшка Серафим возжигает такое множество свеч и лампад, производя в келии своей нестерпимый жар от теплоты огненной? А он, как бы заставляя мои помыслы умолкнуть, сказал мне:
"Вы хотите знать, ваше боголюбие, для чего я зажигаю так много лампад и свеч пред святыми иконами Божиими? Это вот для чего: я имею, как и вам известно, многих особ, усердствующих ко мне и благотворящих мельничным сиротам моим. Они приносят мне елей и свечи, и просят помолиться за них. Вот, когда я читаю правило своё, то и поминаю их сначала единожды. А так как, по множеству имён, я не смогу повторять их на каждом месте правила, где следует, тогда и времени мне не достало бы на совершение моего правила, то я и ставлю все эти свечи за них в жертву Богу, за каждого по одной свече, за иных — за несколько человек одну большую свечу, за иных же постоянно теплю лампады; и, где следует на правиле поминать их, говорю: Господи, помяни всех тех людей, рабов Твоих, за их же души возжёг тебе аз, убогий, сии свещи и кандила. А что это не моя, убогого Серафима, человеческая выдумка или так, простое моё усердие, ни на чём божественном не основанное, то и приведу вам в подкрепление слова Божественного Писания. В Библии говорится, что Моисей слышал глас Господа, глаголавшего к нему: «Моисее, Моисее! Рцы брату твоему Аарону, да возжигает предо Мною кандила во дни и в нощи: сия бо угодно есть предо Мною, и жертва благоприятна Ми есть».
Замолчал.
Мотовилов: Спустя минуту, отец Серафим, продолжал: «Так вот, ваше боголюбие, почему Церковь Божия прияла в обычай возжигать во святых храмах и в домах верных христиан кандила или лампады пред святыми иконами Господа, Божией Матери, святых Ангелов и святых человеков, Богу благоугодивших».
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Явление Тридцать третье. Земля Канавки
Негромко звуки природы, пение птиц.
На сцене прогуливается Мотовилов.
Мотовилов: В посту 1829-го года, наконец, пришло официальное распоряжение Баташёвской конторы о жертве трёх десятин земли, по просьбе батюшки Серафима и обещанию генеральши Постниковой Дивеевской обители. Отец Василий свидетельствует, что Серафим был в таком восхищении и в такой радости, что и сказать нельзя.
Выходит Мантуров и о. Василий.
Мантуров: Старец дал кадочку мёда, чтобы все сёстры собрались, и когда обойдут эту землю, то скушали бы мёд с мягким хлебом. Когда же начнут обходить землю, то, ввиду глубокого снега, попросил запастись камешками и класть их между колышками, расставляемыми землемером.
Выходят сестры. Кладут камушки.
о. Василий: Когда растает снег, колышки упадут и некоторые затеряются или на другое место вода снесёт, а камешки останутся на своём месте.
Выходят начальница Церковно-Казанской обители Ксения Михайловна, Саровский послушник Иоанн Тихонов.
Стоят в глубине сцены.
Мотовилов: Наказ батюшки был, разумеется, исполнен в точности. На торжестве в честь передачи земли присутствовали начальница Церковно-Казанской обители Ксения Михайловна, Михаил Васильевич Мантуров, отец Василий и Саровский послушник Иоанн Тихонов. После этого старец попросил сестру обители Елену Васильевну Мантурову от имени его и Дивеевской общины написать письмо генеральше Постниковой и поблагодарить. Батюшка послал ей от себя в благословение сухариков.
Уходят Саровский послушник Иоанн Тихонов, начальница Церковно-Казанской обители Ксения Михайловна. Остаются Михаил Васильевич Мантуров, о. Василий, Сестры.
о. Василий: Теперь отец Серафим велел опахать эту землю сохою, по одной борозде три раза. Когда же земля высохнет совершенно, то обрыть её канавкой в три аршина глубины и вынимаемую землю бросать вовнутрь обители, чтобы образовался вал также в три аршина. Для укрепления вала на нем насадить крыжовник. Когда так сделаем, никто через канавку эту не перескочит. Так, что канавка эта — стопочки Божией Матери! Тут её обошла Сама Царица Небесная! Эта канавка до небес высока! Землю эту взяла в удел Сама Госпожа Пречистая Богородица! Тут у батюшки, и Афон, и Киев, и Иерусалим! И как Антихрист придёт, везде пройдёт, а канавки этой не перескочит!
Уходят Михаил Васильевич Мантуров, о. Василий.
Сестры остаются.
Негромко звуки природы, пение птиц.
Мотовилов: Рыли сестры эту канавку до самой кончины батюшкиной; к концу его жизни, по приказанию его, и зимою рыть не переставали; огонь брызгал от земли, когда топорами её рубили, но батюшка Серафим переставать не велел. Когда дело не шло на лад, то приказал хоть на один аршин или хотя бы на пол-аршина рыть, только бы почин сделали, а там после дороют!