Песчаная война
Шрифт:
Вдалеке вновь вспухло облако. И почти сразу еще одно.
– Что-то беспокойным становится здешний район, – качнул головой Саня. – Может, ну ее на фиг, здешнюю недвижимость? Пока ее в порядок приведешь… Малярка там, штукатурка…
– Боюсь, штукатуркой не отделаешься. И кстати, – уже иным, серьезным, тоном произнес Владимир, всматриваясь вдаль. – Толпу куда-то деть придется.
– Толпу?
– Угу. Видишь?
– Что я вижу – ладно. Главное – на нас бы не обратили внимания.
– Ты думаешь?
Мужчины явно понимали друг друга без лишних слов.
– Возможны
Толпа шла вперед, неотвратимая, как морская волна. Но, как справедливо было замечено, часть народа, возможно, весьма значительная часть, потерялась по дороге, и совсем уж необоримой теперь она не являлась.
Охраны нигде не было видно. Сняли ли ее по приказу и перебросили куда-нибудь, к примеру – на фронт, исчезла ли она явочным самовольным порядком или налицо был сговор с приближающимися соплеменниками, не имело значения.
Здесь были одни мужчины. Преобладали молодые и не слишком далеко ушедшие от молодости, но мелькали и сравнительно пожилые, и все они возбужденно размахивали руками, пустыми или с зажатыми в них импровизированными дубинами.
Наверняка кто-то потерял в минувших обстрелах близких людей или имущество, а кто-то просто присоединился к единоверцам в стремлении наконец-то посчитаться с кяфирами, а то и просто выместить накопившийся страх на ближайших европейцах, ну и, как это бывает в подобных случаях, малость перераспределить имеющуюся собственность. Несправедливо, когда верные последователи Аллаха еле сводят концы с концами, а какие-то пришельцы невесть откуда сорят долларами направо-налево, да еще смотрят на коренных обитателей здешних земель свысока.
Как бы там ни было, это дело суда – разбираться с каждым отдельно взятым человеком, находить смягчающие и отягчающие обстоятельства, гораздо более важным являлось то, что любой суд происходит ПОСЛЕ свершения преступления. Но кому хочется в преддверии справедливой кары преступников побывать их жертвой?
– Не успели… – протянул Юра, опасливо втягивая голову в плечи.
Другие члены команды завертели головами в поисках вожделенного автобуса. Увы! Никакого средства транспорта ушедшие на переговоры товарищи пока не доставили. И доставят ли? Вернее, успеют ли доставить?..
– А это что еще за хренотень? – Серега как раз выглянул из номера на шум и сразу же увидел двигающееся в их сторону людское стадо.
– Что там? – Анна не выдержала, высунулась следом и немедленно побледнела. – Ой!
– Игорь! – взревел Серега.
Живший через два номера Корнеев материализовался практически сразу, словно давно извелся в предвкушении зова.
Судя по изменившемуся в момент лицу, ждал он явно не того. Что-нибудь вроде спасательной команды, однако на сей раз не делящей отдыхающих на чистых и нечистых.
Есть что-то унизительное, когда тебя держат за человека второго сорта те, кто вроде бы совсем недавно выражал определенное почтение если не к человеку или стране, то к имеющемуся у него некоторому капиталу.
– Собирай всех наших! Чую, щас нехилый махач будет! – провозгласил Сергей и несколько раз напряг мышцы спины и плеч, разминаясь перед обещанным действом.
– Не пущу! – попыталась возразить супруга.
– Хочешь, чтобы до тебя добрались? Нет? Тогда не встревай. Но когда они до нашего корпуса доберутся, будет поздно.
– Но полиция… – заикнулась Анна.
– Где, это, ты ее здесь, интересно, видишь?
– В самом деле, может, все еще обойдется? – принял сторону женщины Корнеев. – Если их не провоцировать, ничего ведь не будет, верно? А вот когда они увидят, что мы собираемся толпой, то возьмут и кинутся.
Серега смерил новоявленного приятеля презрительным взглядом и небрежно бросил:
– Ты что, в армии не служил?
– Конечно нет, – как само собой разумеющееся произнес Игорь, мысли которого сейчас были заняты другим.
Практически сразу после перестройки всеобщая до этого армейская служба превратилась в обязательную лишь для людей бедных, не имеющих возможностей откупиться. Или же тех, кто решил испытать себя в мужском деле. Однако родители Корнеева уже тогда вышли в люди довольно состоятельные и ни в коем случае не желали подвергать единственное чадо всевозможным ужасам дедовщины и муштры, щедро живописуемым «демократической» прессой вкупе с телевидением. Поэтому Игоря миновала чаша сия, и не пришлось два года разбивать плац сапогами или, того хуже, сгибаться под пулями в Чечне. И он, вообще-то, ничего стыдного или зазорного в этом не видел – такими, как он, были все из его окружения.
– Оно и видно, – презрительно бросил Серега, и Корнеев в первый, наверное, раз в жизни почему-то пожалел об отсутствии в его биографии соответствующих строк.
Очень уж характерным был голос здоровяка с наколкой «ДМБ-88» на плече. Словно отныне и навсегда в его глазах Игорь из мужчины превратился в бесполую тряпку.
– Чурки, они лишь силу признают. Докажешь, что крепче, уважать начнут. А нет – зачмырят всем каганом. Помню, у нас…
– Сергей!
– Ладно. Беги, зови всех, кого найдешь. И иностранцев тоже. Им ведь в случае чего достанется поболе нашего. Уж прибалты да поляки пусть тоже постоят за себя. Если не хотят лишиться шкуры. Зови, кому говорю!
Однако новость уже стремительно расходилась сама собой и не нуждалась в каком-либо специальном оповещении.
В отеле еще оставалось немало отдыхающих, а в прущей от города агрессивной толпе людей даже на глаз явно было поменьше, и трудно сказать, чем бы закончилось вполне возможное столкновение. Даже крыса, загнанная в угол, может быть опасной для хищника, а уж чего ждать от человека…
Но с противоположной стороны, очевидно, к счастью для возможных участников столкновения, появилась армейская колонна. Несколько угловатых четырехколесных бронетранспортеров, а следом за ними – бесконечная вереница грузовиков с вооруженными солдатами.