Песчаное небо
Шрифт:
А, действительно — расы-то разные. Гасс как-то объяснял мне нюансы реакций организма на тот или иной препарат у особей различных рас… М-да — своего запаса у кверков должно быть хоть отбавляй… а нам, значит, только для экстренных случаев. Как будто этот первый день — не экстренный.
Мы продолжили путь. Абвир попытался идти на ногах, но очень быстро передумал — воздушный поток создавал лишнюю нагрузку, и тратить силы на ее преодоление было неразумно. Пока мы ползли вперед — и вниз, я снова стал думать о какой-нибудь тележке. Ведь нетрудно было сообразить, что четыре колесика и подобие рамы не самая большая тяжесть… а мы бы сильно сэкономили силы и время. Или миниатюрная платформа антиграва… или хитрые санки, на худой конец… волокуши…
Тоннель окончательно
Наконец, киборг остановился, и опустился на брюхо. Кверки перекинулись парой фраз: Севи властно, а Абвир — не соглашаясь. Мы с Фарчем за этой сценой не следили, нам хватало и собственных проблем: мы не то, что ползти — лежать уже не могли. Видимо, врач это поняла, и пихнула локтем бойца. Тот достал из баула аккумулятор, и заменил его на извлеченный из киборга. Малыш погудев, загрузился — и устроил из своих щупалец подобие упругой лежанки, и всех нас туда водрузил, после чего довольно бойко посеменил дальше. На скольких ногах он там передвигался — я не видел, но прибить врачиху мне хотелось нестерпимо, и думать я мог только об этом. Вот, стервь клыкастая — оказывается, можно было ехать на Малыше с первой секунды! Из каких соображений мы волохались почти час — непонятно. Уроды…
Абвир, похоже, был со мной согласен — он продолжал что-то доказывать Севи, пока та, по-видимому, не посоветовала ему заткнутся.
— Снимайте перчатки, — велела она нам, искоса поглядывая на постепенно понижающийся, бегущий над нами потолок. На то, чтоб стянуть перчатку, у меня ушло полминуты, а у Фарча не получалось вовсе — он как в полузабытьи вяло шлепал одной ладонью по другой. Я помог.
Получив инъекцию, мы в бессилии откинулись на спину. Я отщелкнул стекло, чтоб ветер освежил мою багровую физиономию, мигом ощутил, как у меня неприятно заложило уши и тут же получил удар по зубам. Не от ветра, а от нашего заботливого бойца.
— Закрой. — Он зловеще навис надо мной. Текстура его шкуры, даже на морде, напоминала изюм, тускло белели огромные клыки. Я отстраненно подумал, что кожа у их предков когда-то была гладкой, а затем в силу неведомых факторов скукожилась… Меж тем, глаза кверка смотрели тупо и не мигая. Если мне и хотелось взбрыкнуть, то не в эту минуту — я захлопнул гермошлем и с ненавистью заглянул ему в глаза. При этом я с усилием сглатывал, чтоб прогнать звон в ушах, тут же до меня дошло, что это сильно смахивает на сдерживаемые рыдания, и сглатывать я прекратил.
— Еще раз что-то сделаешь без приказа — будешь ждать тут один, — посулил кверк. Глаза у него немного светились в темноте, или мне это так примерещилось. Я отвернулся, не в силах выносить его рожу. Меня всего трясло.
— Можете открыть, — ровно промолвила Севи. Я заскрежетал зубами — они взбесились что ли?! На корабле ведь были хоть и нелюдимыми, но беззлобными тварями! Грезот — вот кто всем надоел хуже горькой редьки, а эти? Какие аборигены их тут укусили, что они так измываются?!
Этого никто мне объяснять не собирался. То ли злость, то ли коктейль подействовали на меня, как глоток свежего воздуха, и я перевел дух. Уроды. Я скорее помру, чем открою стекло по их приказу…
— Спокойно, человек, — просипел полуоживший Фарч, словно Гасс, прочитавший мои мысли. — Выполняй приказы. И мы вернемся…
Я не ответил. Капитан и сам хорош — он тут, вроде, собирался кого-то ловить в одиночку? Драться, в случае необходимости? Даровать смерть или спасение… Клоун! Строит из себя командира…
Я что-то еще собирался измыслить в этом же ключе, но тут Малыш в очередной раз остановился и опустил нас вниз.
Тоннель раздваивался. Но не это привлекло мое внимание — около правого ответвления на стене чернел такой же знак — лежачая шестерка. Кверки переглянулись, и заговорили опять на своем метрономьем языке — механически и безжизненно. Мы с Фарчем тоже переглянулись. Он мне подмигнул.
Фарч. Капитан. Подмигнул. Своим снулым, обвисшим, полузакрытым глазом. Даже как-то обнадеживающе подмигнул… я открыл рот и уставился на него во все глаза. Но на уместную сейчас улыбку его не хватило. А жаль, я уже понадеялся…
Перед развилкой была небольшая ниша в стене — будто в аккурат под скамейку. Малыш нас туда бережно угнездил, и скрылся в левом ответвлении.
— Обед, — объявила Севи. Абвир полез в один из своих баулов. Кверки, и даже капитан открыли свои забрала. Я, помедлив, отщелкнул свое. Глупо лишь облизываться, когда другие собираются подкрепиться, а ты уже изрядно проголодался. Но я рано радовался, еды мы не дождались: Абвир выдал нам лишь по паре таблеток. Та-ак… это мой последний рейд на «Цветущем», с меня хватит.
Фарч отправил таблетки в рот, и двинул подбородком, веля мне последовать его примеру. Я угрюмо проглотил пилюли и полез за флягой. Надеюсь, пить мне не запрещено? Абвир недобро покосился на меня, но ничего не сказал. Благодетель…
— Не сердись, — снова просипел Фарч. — Они как машины. У них инструкция. Миссия. Чувств нет, лишь… необходимость. Ты привыкнешь.
Я промолчал. Обида все еще глушила меня, но вместе с тем сволочные кверки являли разительный контраст с донельзя очеловеченным капитаном. Ему было сейчас гораздо труднее, чем мне — но он еще находил силы поддерживать мое самоощущение, настрой. Гордость, в конце концов… Как плохо, оказывается, я их знал. Надо бы еще загнать сюда всех остальных — как они повели бы себя в той или иной ситуации? Меня это даже заинтересовало… Но совершенно случайно, первым я вспомнил о Грезоте — и прекратил свои вольные фантазии на эту тему. Реальность могла оказаться гораздо хуже моих предположений — или лучше, но экспериментировать мне что-то расхотелось. От добра, как говорится, добра можно и не дождаться.
Севи вколола коктейль себе и бойцу, и они снова начали вполголоса переговариваться. Я закрыл глаза и пытался подремать, и для этого злорадно отключил наушники. Потом, когда чуть не заснул, снова включил — оставят еще тут спящего, с них станется…
Из тоннеля вынырнул Малыш, и сообщил нам, что через восемь рехтов тоннель сужается, и ему там не пройти. Чему равняется рехт — нам, естественно не сообщили. Мы с капитаном по этому поводу не переглядывались, смотрели каждый в свою сторону, и ждали куда нас поведут и каким образом. Тушкой, чучелом, своим ходом или вприпрыжку — нас абсолютно не интересовало, помрем от натуги, так помрем. Альтернативы нам предлагать не собирались.
Малыш споро водрузил нас на свое упругое ложе, и опять посеменил вперед. Кверки, насколько я сумел заметить, рассматривали стены, искали чьи бы то ни было следы присутствия, звериные норы, а я, ничегошеньки не соображая, валялся в полной прострации. Я смертельно устал, и метафоричность этой фразы все менее мне казалась таковой.
Малыш останавливался пару раз, и снова шел вперед. Потом на меня снизошла мысль, что становится жарковато. Я немного пришел в себя, ощутил, что я опять весь мокрый — и отключил постоянный подогрев скафандра. Тут Малыш в очередной раз остановился и опустил нас вниз. Ход впереди мало того, что сужался — так еще и разветвлялся на пять рукавов. Эмблемы на стенах присутствовали, но еще нами не встреченные — лежачих шестерок среди них я не нашел — и вообще: это были не цифры, насколько я соображал в символах. Свет еле-еле высвечивал их — вероятно, Малышу приказали ярко не светить. Но, нет — Абвир еле выудил из баула тяжелый брусок, и снова поменял его на такой же, вынутый из корпуса Малыша. И киборг, загрузившись, стал светить ярче. Вот это уже серьезно. Видимо, Малыша так шандарахнуло молнией, что энергопотребление у него замкнуло вполне серьезно. Интересно, далеко ли нам еще идти? И сколько мы уже идем? Мне даже время на стекло было лень вывести… а главное — сколько еще у нас аккумуляторов? Тут я отследил, что мысли пляшут у меня, как у безумца, и решил вообще ни о чем не думать. Черт с ними, с отклонениями — главное дойти до конца, сохранив рассудок, остальное не важно…