Песчаные небеса
Шрифт:
– Понятно, – кивнул киммериец, подумав про себя: “Так, значит, скотина, ты знаешь, что магия гномов-джавидов никак не относится к стигийскому черному волшебству, а просто чужда людям! А пугал Стигией и Сетом! Ну, теперь держись у меня!..”
– Кувшин уже у Радбуша и я знаю это достоверно, – не задумываясь, выложил Конан свою последнюю карту и наглым голосом добавил, желая добить побледневшего Дагарнуса окончательно: – Еще пятьдесят тысяч золотом сверху. За дополнительную опасность. И сохранение полнейшей тайны, – и сам изумился последовавшим словам почтенного мэтра. Если быть точным, то лицо Дагарнуса вначале вытянулось, затем сменило сразу три цвета – с багрового на белый, а потом
Конан с невинным видом сообщил кофийцу все, что рассказала Стейна, не раскрывая, понятно, источник, откуда были почерпнуты эти сведения, и развел руками, как бы говоря, что теперь ни один нормальный и здравомыслящий человек не возьмется за столь опасное дело. Только представьте: обмануть бдительность стражи, проникнуть в сокровищницу мага (МАГА, прошу заметить!), преодолев множество преград (МАГИЧЕСКИХ, опять же!), выкрасть оттуда вещь, не привлекая внимания Радбуша… Сами понимаете, мэтр, такой подвиг достоин дополнительного и массированного вознаграждения…
– Ну хорошо, – стиснув зубы, прошипел Дагарнус. – Еще пятьдесят. Итого – сто сорок девять. Деньги доставить сюда?
– Ага, – простодушно кивнул Конан. – Первую половину можно прямо сейчас. А остальное утром. Когда кувшинчик будет стоять на этом столике.
– Скотина… – едва слышно произнес кофиец, и, не дожидаясь ответа Конана, вскочил, бросив через плечо. – Будет тебе половина! – и исчез за дверью, хлопнув ею так громко, что с потолка полетели белые крошки краски.
“Ну вот, – ядовито усмехаясь, подумал Конан. – Семьдесят пять тысяч еще до заката будут лежать здесь, а наутро посмотрим, чья возьмет! Только дожить бы до утра…”
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Из дома Стейны Конан вышел незадолго до заката, как раз в то время, когда во “Врата Ста Удовольствий” начали стекаться гости.
Хозяйка, как и всегда, устроила все в лучшем виде. Конь киммерийца был отведен на конюшню, где уже давно стояла белая кобылка, принадлежавшая некогда Турлей-Хану. Животина на этот раз отнеслась к Конану спокойнее, видимо, подзабыв тот жуткий день, когда похититель перекрашивал ее грязью из зловонной лужи. Сам киммериец был одет в темную замшевую куртку и такие же штаны, меховой плащ сменила более скромная черная накидка с широким капюшоном – в запасе у Стейны было множество разнообразных одеяний на все случаи жизни. Кто знает, не придется ли в один прекрасный день хозяйке процветающего дома терпимости спасаться бегством из города? Всякое может случиться, особенно если поведешься с киммерийцами…
Конану после ухода Дагарнуса не пришлось ничего объяснять подруге – Стейна, по своему обыкновению, подслушивала и не пропустила ни единого слова из их беседы. Она возмущенно добавила, что столь наглого, поистине, варварского грабежа среди бела дня в жизни не видела. Подумать только – так разорить посольскую казну!
– Можешь брать с Дагарнуса поменьше за услуги, – предложил ей Конан в ответ на это. – А сейчас, милая моя, скажи, не бывала ли ты в доме Радбуша?
Выяснилось, что Стейна несколько раз заезжала к магу по его личному приглашению, и однажды Радбуш в приступе безудержной доброты, подобные которому посещали мага после особенно бурно проведенной ночи, показал ей весь свой дворец, за исключением подземелий и кабинета, где маг занимался своим ремеслом. Она прекрасно помнила расположение коридоров, верхних комнат и даже нарисовала Конану корявый, но достаточно подробный и понятный план. К сожалению, Радбуш не повел тогда Стейну в сокровищницу, и где она располагается, хозяйка “Врат” представления не имела.
– Безумная затея, – спокойно сказала Стейна Конану, ведя его в обход общего зала и комнат для гостей к задней двери, выходящей в соседний переулок. – Если ты не вернешься, я буду скучать по тебе… Сам знаешь, как связываться с Радбушем, хотя человек он не такой уж и плохой… Просто очень впечатлительный и… одержимый какой-то. Кстати, за денежки свои можешь не переживать – я их у Дагарнуса за тебя получу. И оставлю себе на память…
– Не сомневаюсь, – ответил Конан. – Только, во имя Крома, не потрать их на ковры, – он толкнул дверь и чмокнул Стейну в щечку. – Счастливо, красавица. Жди ночью или к утру, да на всякий случай предупреди своих вышибал, иначе они все зубы потеряют. Некрасиво будет…
Сейчас киммериец шествовал, закутанный в темный плащ, в складках которого прятался меч, по улицам Верхнего города, освещенным закатным солнцем. Он надеялся, что ничем не выделяется среди других горожан, вышедших на вечернюю прогулку, разве что своим высоким ростом. Конану показалось, что стражи на городских улицах несколько больше, чем обычно, но он решил, что это связано с загадочным и неудачным покушением на Турлей-Хана сегодня утром, о котором толком ничего не было известно. Даже Стейне, чей дом был одним из главных центров городских сплетен и новостей. Говорили лишь, будто неизвестный выпустил в пятитысячника арбалетную стрелу, но промахнулся, а строй телохранителей, мигом сомкнувшийся вокруг господина, не позволил ему закончить свое дело. Неудачливый убийца скрылся и никаких вестей о его поимке пока не было…
Конан не желал утруждать себя бессмысленными раздумьями о причинах, подтолкнувших кого-то стрелять в прыщавого вельможу, но в голове упорно вертелась мысль, что в этой истории прослеживается четкая связь с сокровищем джавидов. Только при чем тут Турлей? Нейглам же ныне у Радбуша…
“Узнаю знакомые места! – оглядываясь, думал киммериец. – Эта улица ведет к дворцу Турлей-Хана, а за ним еще через два квартала должен быть дом Радбуша. Пока совсем не стемнело, следовало бы хорошенько осмотреть все подходы к нему и разузнать пути к отступлению.”
Конан прибавил шагу, желая добраться до цели как можно быстрее, а когда позади раздался конский топот, не стал обращать внимания на нагонявшую его кавалькаду всадников. Лишь гулко разносившийся по улицам зычный голос глашатая, ехавшего впереди, заставил варвара обернуться и прижаться к стене дома.
– Дорогу сиятельному Турлей-Хану! – надрывался передний всадник. – Дорогу!!
И точно – в окружении не менее тридцати телохранителей и гвардейских офицеров, обнаживших сабли, ехал сам пятитысячник. Конан разглядел его голову, увенчанную сейчас не тюрбаном, а островерхим стальным шлемом, и презрительно хмыкнул: “У страха глаза велики! Эко ж его утром напугали, бедолагу!”
Дальнейшие события стали разворачиваться столь стремительно, что Конан не успел толком разобраться во всем происходящем. Когда всадники проскакали мимо стоящего у стены северянина, строго оглядывая прохожих, окна и крыши домов в поисках злоумышленников, чуткий слух киммерийца различил среди ударов копыт о каменную мостовую, тихий, донельзя знакомый звук. Щелчок арбалетной тетивы. И тотчас один из всадников молча, вскинув руки, вылетел из седла. Короткий стальной арбалетный болт угодил Турлей-Хану в горло справа, пониже кадыка.