Пещера чудовищ
Шрифт:
Ему стало тесно в ящике, вмещавшем около 40 штук цыплят, и было странно вспомнить, что он только что вышел из яйца, которое теперь было в несколько раз меньше его. Птенец, помогая себе крыльями, пытался подняться на слабых ногах, но тотчас же снова падал.
Иван Семенович пересадил его в большой ящик и побежал к телефону порадовать Петра Андреевича.
Тот бросил все дела и через час был у инкубатора. Ивана Семеновича он застал за возней уже с четвертым птенцом, которого освобождал от плена.
— Покажите, покажите, что у вас. Что за птички?
Но, увидев чудовищно
— Это чудовища какие-то… Но кто это? Как они называются?
Иван Семенович5 принял торжественный вид.
— Позвольте представить — единственные в мире живые представители вымерших еще в доисторические времена летающих ящеров — птерозавры Мезозойской Эры.
— Ну, а могут такие древние животные жить в наших условиях?
— Кто знает! Ведь сумели же мы их посредством электричества вызвать к жизни. На долгое существование их, на размножение, конечно, рассчитывать нельзя. Но меня это особенно не огорчает. Я счастлив уже тем, что нам удалось увидеть своими глазами то, чего не видел ни один человек. Пусть они проживут только до завтра… Для науки будет большим торжеством уже одна возможность исследовать их трупы.
— Но вот вопрос: чем их кормить, где найти для них подходящую пищу?
— Это меня не затрудняет. Вы видите их клювы? Они великолепно приспособлены для отыскивания пищи в земле. А наш дождевой червь? Он ведет родословную дальше Юрской эпохи и, несомненно, был знакомой пищей и для предков наших птенчиков. Давайте сейчас накопаем им червей. Берите лопату.
Набрав большую банку червей, приятели взялись за кормление.
Как и предполагал Иван Семенович, дело пошло хорошо. Сначала ящеры сопротивлялись, но после 2–3 порций уже сами стали раскрывать рты.
Новый вид
Окончив кормление, приятели вспомнили, что в инкубаторе осталось 2 выведшихся яйца. Петр Андреевич волновался.
— Отчего это? Неужели эти два яйца погибли?
— Подождите отчаиваться, — успокаивал его Иван Семенович. — Небольшая задержка, и только. Вероятно, оставшиеся яйца или другой носки, или принадлежат другим животным. А вот я сейчас их подгоню, и к вечеру у нас будут еще воспитанники.
Иван Семенович вырыл яйца из наполнявшего инкубатор песку и положил сверху, направив на них рефлекторы электрических ламп.
Весь день «ящероводы» провозились с птерозаврами. Неуклюжие, малоподвижные в первое время ящеры с каждым часом крепли и росли.
Теперь им было тесно и в большой коробке. К тому же они были совершенно не приспособлены для сидения на гладком полу. Пальцы на передних конечностях указывали, что их предки привыкли отдыхать, подвесившись к ветвям деревьев, за отсутствием которых пришлось сделать подвесные жерди под потолком.
Эта работа и беспрестанное кормление ненасытных ящеров заняли время до самого вечера.
Сколько раз они за это время смотрели насиживавшиеся яйца — трудно сосчитать.
Но только под вечер, когда они уже теряли надежду, Иван Семенович заметил на одном из яиц трещину и услышал поскребывание внутри яйца.
Он слегка расколупал
— То же самое… — несколько разочарованно протянул Петр Андреевич.
— Нет, совсем не «то же самое», — возразил Иван Семенович. — Видите — нет клюва, челюсти более плоски, зубы заполняют весь рот, нет хвоста. Дальше — посмотрите на кожу: она не гладкая, как у наших старших, а чешуйчатая. Все это говорит, что перед нами другой вид летающего ящера — птеродактиля.
Не успели как следует устроить птеродактиля, как уже стало наклевываться последнее яйцо, из которого вылупился второй такой птенец.
Пересадив птеродактилей, оказавшихся и крупнее и крепче птерозавров, в ящик, выдержали их там часа 2, а потом подвесили на жердь, рядом с первым выводком.
Было уже за полночь, когда Иван Семенович со своим гостем могли пойти спать.
Доисторическая картинка
После суматохи дня приятели утром проснулись неожиданно поздно — около 8 часов.
Сейчас же, не умываясь, побежали в инкубаторную.
Еще не входя внутрь, они сквозь окна увидели там необычайную суматоху. Темные полотна крыльев реяли, носясь по комнате, во все стороны.
— Что там такое? Что за переполох? — сказал Петр Андреевич.
— Вероятно проголодались. Пойдемте посмотрим, как они выглядят, и потом покормим.
В домике, действительно, был переполох. Хлопая крыльями, с хриплым шипением, ящеры носились по комнате, то и дело задевая за что-нибудь. Они, как будто что-то отыскивая, метались взад и вперед по комнате, вытянув вперед громадную голову, распустив необъятные крылья и маневрируя напряженным хвостом, как рулем. Но все время они возвращались к одному углу. Присмотревшись, вошедшие немного разобрались в обстановке. Шел бой.
Два птеродактиля, прижавшись к углу, висели на жерди, а птерозавры нападали на них. С раскрытой пастью и горящими глазами, вытянув хвост с растянутой на конце перепонкой, они, хрипло шипя, как змеи, с размаху налетали на птеродактилей. Те не отступали и, освободив одну руку, с ответным шипением встречали нападающих двумя рядами оскаленных зубов и ударами сильного крыла, часто сбивавшего противника на пол. Тесный угол не давал птерозаврам возможности использовать численное превосходство. Они должны были нападать по очереди, а птеродактили неизменно отбивали нападение.
Несмотря на то, что бойцы не издавали кроме шипенья никаких звуков, в комнате «стон стоял» от свиста и хлопанья крыльев, падения задеваемых предметов, щелканья зубов и шума схватывавшихся и падавших ящеров.
Сегодня ящеры имели не тот вид, что вчера.
Из слабых птенцов они за одну ночь превратились в больших страшных драконов.
Темные кожистые крылья, горящие страшной злобой, как будто огненные глаза, скелетообразные ноги и руки, голые крысиные хвосты, оскал бесчисленных зубов… Все это, при громадных размерах ящеров, производило сильное впечатление и вызывало уже не отвращение, а страх.