Пещера Лейхтвейса. Том первый
Шрифт:
Граф Сандор Батьяни считал, что он уже достиг цели своих стремлений. Он стоял с Лорой перед алтарем. Его окружала сказочная роскошь: бесчисленные огни освещали храм и его восемь мраморных колонн. Герцогская чета и весь двор присутствовали при обряде венчания. Все сверкало и переливалось от блеска золота и бриллиантов, всюду был слышен легкий шелест и шуршание шелка.
Но самой большой драгоценностью среди всей этой роскоши была сама невеста. Она была очаровательно прелестна в своем белом подвенечном наряде, с миртовым венком на пышных волосах, под длинной белой вуалью, полузакрывшей ее
Лора фон Берген была не только самая красивая невеста на всем побережье Рейна, она была и наиболее богатая из всех. Единственная дочь рано овдовевшего графа фон Берген, она получила большое приданое. Сам граф, большую часть жизни проводивший в странствиях по чужим краям, только что вернулся из последнего путешествия и присутствовал при обряде венчания. Это был высокий, представительный, убеленный сединами аристократ в полном смысле этого слова.
Нотариус герцога составил брачный договор, в котором, между прочим, было указано, что в случае кончины своей супруги граф Сандор Батьяни становится единственным наследником ее состояния. Граф теперь свято хранил этот документ в боковом кармане мундира своей роскошной формы венгерских Гонведских гусар, которую он надел по случаю торжественного дня бракосочетания.
Да, он многого достиг, этот авантюрист, втершийся в доверие к герцогу Карлу. Он успел завладеть драгоценной «жемчужиной Рейна», красавицей Лорой фон Берген. Она теперь принадлежала ему: священник уже произнес благословение, и никакая сила не могла больше вырвать ее у него. Что ему, бессердечному и алчному авантюристу, было до того, что путь к его цели был увлажнен слезами несчастной девушки? Что ему было до того, что сердце невесты, опиравшейся на его руку, надрывалось от горя и отчаяния?
Еще за полчаса до начала обряда Лора на коленях умоляла своего отца не выдавать ее за графа Батьяни.
— Отец, дорогой отец, — молила она, заливаясь слезами, — ты всегда был добр ко мне, ты всегда устранял с моей дороги все, что могло служить препятствием к моему счастью. Зачем же ты теперь настаиваешь на том, чтобы твоя единственная дочь сделалась женой ненавистного ей человека, малейшее прикосновение которого повергает ее в ужас. Отец, спаси дитя свое! Не дай ему погибнуть.
Старый граф ласково положил дрожащую руку на голову дочери, две крупные слезы скатились по его впалым щекам, и он глухим голосом произнес:
— Так должно быть, дитя мое. Не спрашивай, почему. Если бы я знал, что ты идешь даже на верную смерть, я все-таки должен был выдать тебя за графа Батьяни.
Лицо Лоры фон Берген сделалось белее вуали. Она встала и сказала почти беззвучно:
— Да будет воля твоя, отец. Я знаю теперь, что я являюсь жертвой какой-то тайны. Хорошо, я выйду замуж за графа, а там пусть поможет мне Господь Бог.
По настоянию невесты венчание состоялось вечером. За церемонией последовал великолепный банкет, но чета новобрачных скрылась задолго до окончания пиршества. Граф Сандор пришел в восторг, узнав, что Лора не противится его желанию сейчас же переехать в замок Вальдекс. Дело великолепно налаживалось, он не мог и мечтать, что она так легко сдастся.
Лора накинула при помощи камеристки шелковый плащ на подвенечный наряд и, нежно простившись с отцом, собиралась сесть вместе с Сандором в карету.
В тот момент, когда Лора уже встала на подножку кареты, к ней приблизилась маленькая девочка из толпы крестьян.
— Я от школьников из Доцгейма, — сказала она, передавая Лоре большой букет полевых цветов, — я желаю графине всего того счастья, которое она заслужила.
— Благодарю тебя, дитя мое, — ответила молодая графиня. — Скажи тем, кто тебя послал, что я поняла их добрые пожелания.
Она склонилась к девочке и поцеловала ее в лоб. Граф сунул ребенку крупную серебряную монету и помог своей супруге сесть. Риго, слуга графа, вскочил на запятки, и карета помчалась. За ней последовала вторая карета, в которой сидела только Гильда, камеристка и молочная сестра Лоры, выросшая с нею вместе.
Во все время переезда по цветущему берегу Рейна молодые не обменялись ни одним словом. Лора крепко сжимала букет, переданный ей девочкой; эти скромные полевые цветы казались ей самым ценным сокровищем; сердце ей подсказывало, что их прислал Лейхтвейс.
Наверное, среди цветов была спрятана записка от него. Она сгорала от нетерпения, ожидая той минуты, когда останется одна и прочитает послание.
Наконец они прибыли в замок Вальдекс. Это было старинное, возведенное на выступе берега реки здание; в волнах Рейна отражались его причудливые балконы, башенки и зубчатые стены. Но в тот вечер, когда Лора в первый раз переступила порог замка, все было окутано беспросветной мглой над рекой, волны которой высоко поднимались и зловеще шумели от бурного ветра.
Граф Батьяни провел свою молодую супругу по винтовой устланной коврами лестнице в спальню. Шелковые обои и портьеры, широкая резная кровать под роскошным балдахином, множество драгоценных безделушек из серебра, тонкого фарфора и слоновой кости украшали эту комнату. По всему видно было, что на убранство ее было обращено особое внимание. Широкие, сводчатые окна ее выходили на Рейн.
Введя свою молодую жену в комнату, граф схватил ее за руку и крепко стиснул.
— Теперь мы одни с тобой, — произнес он далеко не ласково, — и с этого часа ты принадлежишь исключительно мне. Я знаю, что Лора фон Берген, еще до брака со мной, склонила свои взоры к недостойному ее человеку, лакею и преступнику.
Лора вздрогнула и подняла голову.
— Если вы знали, граф, что я люблю другого, — твердым голосом ответила она, — то меня поражает, как вы согласились, с вашей честью, заключить брак со мной?
— Пустяки. Разумный человек не станет обращать внимание на бессмысленные девичьи фантазии, — воскликнул он, проводя по разгоряченному от выпитого вина лицу шелковым платком. — Меня не касается то, что делала Лора фон Берген. Но за увлечениями графини Лоры Батьяни я буду строго следить. Я потребую от нее супружеской любви и верности. В случае надобности я сумею взять свое силой. А теперь, дорогая Лора, — продолжал он вкрадчивым тоном, — сбросьте вуаль, закрывающую от меня ваше прелестное личико. Мы у себя, и я желаю обнять свою молодую жену. Лора, ты не знаешь, как воспламеняет меня твоя красота. Разреши мне запечатлеть наш союз поцелуем и завладеть тобою всецело.