Пещера Лейхтвейса. Том первый
Шрифт:
Судя по шуму и шороху в доме, еще не все обитатели его спали, так что пока нельзя было исполнить задуманного похищения. Надо было подождать, пока все в доме уснут.
— Надеюсь, что Илька исполнит мое поручение, — пробормотала красавица авантюристка, вздохнув и с трудом подавляя зевоту.
Ее тоже одолевал сон. Утомительная поездка в течение двух дней и душевное волнение оставили свои следы даже на ней. Несмотря на то, что она энергично боролась с усталостью, она все-таки не могла совладать с нею и заснула.
Тем временем Лазар исполнил возложенное на него поручение, состоявшее в том, чтобы всыпать в вино трактирщика и его жены снотворный порошок.
Когда Петр Мунк подал ужин, мнимый доктор Лазар пригласил его с женою распить бутылочку вина. Отказаться было неудобно, и потому Мунк с женой присели к столику и выпили за здоровье больной путешественницы; Лазар воспользовался удобным моментом и исполнил свое дело.
Старуха первая почувствовала усталость и заявила, что уходит спать. С трудом добралась она в соседней комнате до своей постели, легла и моментально заснула. Несколькими минутами позже Петр Мунк тоже заснул, не встав даже из-за стола, и начал храпеть на весь дом.
Лазар встал, вышел из общей комнаты, достал приставную лестницу и взобрался к окну той комнаты, в которой спала рыжая Адельгейда. Он медленно поднялся на подоконник и постучал в окно. Но Адельгейда не отозвалась.
Лазар покачал головой.
«Громко стучать нельзя, — подумал он, — так как Аделина, несомненно, подслушивает и стережет свою жертву. Но предупредить курьера надо обязательно, чтобы вовремя спас письмо короля».
Тут Лазар заметил, что окно не заперто, а лишь притворено. Он тотчас же открыл его и, избегая малейшего шороха, влез в комнату. Он подошел к постели, на которой лежала рыжая Адельгейда. Взглянув на дверь, ведущую в смежную комнату, где находилась Барберини, Лазар наклонился к спящей и разбудил ее.
Адельгейда встрепенулась. Она тотчас же схватилась за пистолеты, лежавшие рядом на табурете, но Лазар вовремя успел остановить ее.
— Не волнуйтесь и не шумите, — шепнул он, — я должен сообщить вам нечто такое, от чего зависит если не ваша жизнь, то во всяком случае целость доверенного вам письма.
Адельгейда вскочила с постели и в недоумении, сквозь сон, рассматривала таинственного пришельца.
— Кто вы такой? — прошептала она. — Каким образом попали вы сюда?
— Я вошел сюда через окно, которое, к счастью, оказалось открытым. Но выслушайте меня, каждая минута дорога. Я сам погибну, если меня застанут здесь. Вы — курьер короля.
— Откуда вы знаете это? — в изумлении произнесла Адельгейда и опять потянулась за пистолетом.
— Я знаю еще больше, — ответил Лазар, — вы находитесь на пути из Потсдама во Франкфурт-на-Майне, с тем, чтобы доставить купцу Зонненкампу важное письмо от прусского короля.
Адельгейда невольно схватилась обеими руками за грудь и с облегчением вздохнула, удостоверившись, что письмо находится на своем месте.
— Не будь меня, — продолжал Лазар, — вам, по всей вероятности, никогда не удалось бы доставить Зонненкампу это письмо, от которого, быть может, зависит благо всего прусского государства. В этом доме, в комнате рядом, находится лицо, твердо решившее отнять у вас это письмо.
— Отнять письмо? — проговорила Адельгейда. — Думаю, что этому лицу не удастся добиться своего. Я буду защищать письмо короля до последней капли крови.
— Однако вы лежали и спали как убитый, — насмешливо заметил Лазар, — и похитить у вас письмо было легче легкого. Но не будем тратить времени на разговоры. Выслушайте мой совет и сделайте то, что я вам скажу. Спрячьте письмо где-нибудь в другом месте, на груди храните вот этот другой конверт, в котором находится лишь чистый лист бумаги. Затем притворитесь спящим и не оказывайте сопротивления похитителю, который должен остаться при убеждении, что замысел его увенчался успехом, так как в противном случае он будет преследовать вас до самого Франкфурта и рано или поздно перехитрит вас. Ведь и он не остановится перед кровопролитием, лишь бы только захватить письмо короля.
— Это дельный совет, — отозвалась Адельгейда, — и я последую ему.
— Берите вот это письмо, — продолжал Лазар, передавая Адельгейде большой конверт с сургучными печатями, — я нарочно приготовил это так, что на первый взгляд можно подумать, что это на самом деле письмо короля. А затем прощайте. Как только похититель сделает свое дело, вы тотчас же, не теряя ни минуты, ступайте к конюшне, берите коня и поезжайте как можно скорее во Франкфурт.
— Но кто же вы такой? — полюбопытствовала рыжая Адельгейда. — Почему вы так озабочены моей защитой от разбойничьих покушений?
— Я друг прусского короля.
Сказав это, Лазар быстро направился к окну, влез на подоконник, спустился по лестнице во двор и убрал ее в темный угол, осторожно положив на кучу навоза.
Затем он направился в комнату Аделины. Он очень удивился, когда увидел, что певица крепко спит.
— Значит, у нее тоже есть нервы, — пробормотала переодетая Илька, — даже эта женщина, выкованная как будто из стали, подвержена человеческим слабостям. Она спит… тем лучше, пусть спит. Быть может, она проспит до утра, когда курьер успеет уже уехать очень далеко.
Лазар уже собрался выйти из комнаты, но, к несчастью, задел мимоходом маленький столик, так что с него упал на пол стакан.
Аделина тотчас же проснулась. Она встрепенулась и соскочила с постели.
— Боже, — вполголоса проговорила она, — сон одолел меня. Неужели я долго спала? Но ночь еще не миновала и, надеюсь, курьер еще не успел уехать.
— Нет еще, синьора, — шепнула Илька, — он все еще спит в комнате рядом.
— Откуда ты это знаешь? — спросила Аделина, пытливо глядя на Ильку.
— Я подслушивала у дверей, — спокойно ответила та, — и слышала ровное дыхание спавшего.
— Вот и отлично, — проговорила Аделина, — примемся сейчас за дело.
— Погодите, синьора, — возразила переодетая Илька. — Вы знаете, что я до настоящей минуты оказывала вам содействие. Но я не хочу быть причастна к самому похищению, так как не желаю отягощать своей совести таким грехом.
— Трусиха, — прошептала Аделина.
Она сбросила с себя верхнее платье: оказалось, что она была одета в длинную, черную сорочку, доходившую почти до самых пяток. Сорочка эта прилегала почти плотно к красивому стану танцовщицы, а благодаря черному цвету ее Аделина в темноте была совершенно не видна.