Песец подкрался незамеченным
Шрифт:
– И она тебе поверила?
– Нет, конечно. Но я дал ей прослушать запись допроса цыгана, запись допроса твоего... Как это правильнее? Босса? Ты ведь у него секретаршей числилась, если мне память не изменяет? Или как это правильнее? Секретутка? Ну и еще пару записей допросов известных тебе лиц.
– Подонок...
– как-то тоскливо выдала женщина, и Ковалеву на мгновение стало ее жаль, но он тут же подавил непрошенное чувство.
– Может быть. Увы, с кем поведешься, дорогая. Я вот повелся с тобой.
– Ты думаешь, это сойдет тебе с рук?
– женщина наклонилась вперед, уперлась руками в тол.
– Думаешь, тебя так просто
Теперь она ничуть не напоминала вальяжную даму, какой была всего несколько минут назад, а ее голос напоминал скорее шипение разъяренной кобры. И в бешенстве своем она была красива. Адмирал невольно залюбовался ею, а потом кивнул:
– Разумеется, не сойдет. И я очень надеюсь, что мне попытаются отомстить - тогда будет понятно, кого добивать. Твои покровители ведь мало что знали - шестерки, как и ты сама, только костюмы подороже. Впрочем, тебя это волновать уже не должно.
Вот тут она и скисла окончательно. Откинулась на спинку дивана, будто из нее выпустили воздух, и спросила:
– Скажи, зачем тебе это надо?
– Что именно? Найти своих врагов? Это, я думаю, как минимум логично...
– Нет, я о Юле. Зачем? Ты столько лет нас не видел, даже не пытался связаться с нами, а теперь отбираешь у меня дочь. Зачем? Я никогда не поверю, что ты в одночасье воспылал прямо такими уж пламенными отцовскими чувствами. Не бывает так, хоть ты что мне говори. Хотя актер из тебя всегда был плохой, можешь зря не стараться.
– Правильно сделаешь, если не поверишь, - Ковалев задумчиво потер лоб.
– Честно тебе скажу, полюбить совершенно незнакомого ребенка... Тяжело это, даже если точно знаешь, что это твоя дочь. Но оставлять ее с тобой я не хочу - мать играющая жизнью собственной дочери, как минимум ненормальная. Может быть, я неправ, но я считаю именно так. Поэтому я дал ей право выбора - и всю информацию, какую имел. Ну а дальше... Остаться - это было ее решение. Не знаю, что повлияло на нее больше - твое предательство... Да-да, именно предательство, иначе и не назовешь, или мое положение в обществе, но решение принято. Изменить его может только она сама, я не стану вмешиваться, но и тебе не позволю.
– Я хочу увидеть дочь.
– Увидишь, если она сама этого захочет.
– Как она может решать? Она еще ребенок...
– Этот ребенок по твоей милости повидал недавно такое, чего не видели большинство взрослых. И вообще, хватит уже - в ее возрасте я разгружал вагоны, приписав себе пару лет, чтоб не выгнали - очень уж жрать хотелось.
– Тогда время было другое.
– Да ну? Время - оно всегда одинаковое. И люди тоже одинаковые - есть нормальные, а есть - сволочи.
– Ты как меня назвал?
– Помилуй, - Ковалев шутовски развел руками.
– Когда это я тебя обзывал? Я что, сказал, что ты сволочь? Кажется, нет, твое имя нигде не упоминалось. Не принимай все на свой счет - люди решат, что у тебя мания величия...
Однако экс-супруга уже завелась и остановить ее, как, впрочем, и большинство женщин, было затруднительно.
– Ты как меня назвал, скотина? Ты на себя посмотри! Бросил женщину с дочерью - и теперь хочешь, чтобы все тобой восхищались: ах ты, какой благородный мужчина, а жена - скотина! Да ты на себя посмотри! Мы остались без средств. Совершенно! Ты хоть знаешь, что это такое - не иметь возможности накормить ребенка? Когда ей нечего одеть? Когда она просит куклу, а у тебя просто нет на нее денег? И ведь она все понимала, не плакала! Даже когда в нее пальцами показывали в школе, не плакала. Ты скажи, я хоть раз к тебе за помощью обращалась?
– Нет, надо отдать тебе должное. И что с того?
– Что с того? Да ты благодарен мне должен быть за...
– За что?
– перебил ее адмирал.
– За что я тебе должен быть благодарен? Может, напомнить тебе, после чего я ушел, дорогая?
Последнее слово адмирал произнес с нескрываемой издевкой, однако женщину это не слишком смутило. Ее вообще трудно было смутить - именно это в свое время и привлекло тогда еще молодого инженера в шустрой и, что уж греха таить, симпатичной студентке.
– А ты никогда не думал, что сидеть одной месяц, а то и два - не самое приятное времяпровождение? Женщине нужны внимание и ласка, с женщиной надо периодически выбираться в свет, а ты приезжал, падал на кровать и отлеживался неделю, и ничего тебе не хотелось. А потом ехал в свой лес или на эту проклятую рыбалку, которую я терпеть не могла. Как будто на своей буровой не успевал так развлечься. И к нам никто не ходил, когда ты приезжал - ты никого не хотел видеть.
– И что? Знаешь, ты просто от безделья маялась, если честно. И то, что ты диссертацию писала - ерунда полная, ничего ты не делала, уж я-то знаю. Шла бы работать - не было бы проблем. А насчет месяцами одной - так ведь, насколько я помню, ты всегда любила и вкусно поесть, и пожить с комфортом. Ты ведь вряд ли согласилась бы жить на зарплату служащего или, скажем, научного сотрудника в НИИ, а в городе у нас много денег не заработать. Воровать я не умею, брать взятки - тоже. Противно, знаешь ли. Вот и мотался вахтами, потому что МУЖЧИНА ДОЛЖЕН РАБОТАТЬ. И все доводы вроде "не ценят", "тяжело" или "ниже моего достоинства" - не более чем отмазки неудачников. Да что я перед тобой распинаюсь? Сама все отлично знаешь. Я от тебя требовал не очень многого, но ты решила, что вольна решать, как жить. Вольна, конечно, но от меня-то что требуешь? И, для сведения, когда человек приезжает домой, ему охота просто отдохнуть, а не слушать бабьи причитания о тряпках. А вы с подругами ничего другого обсуждать просто не могли. Может, кто-то может это терпеть, но только не я.
– Ну да, ты у нас чистенький, одна я стерва...
– Да мне уже все равно, - Ковалев устало откинулся в кресле. Разговор вымотал его больше, чем многочасовое бдение на мостике во время рейда.
– Каждый выбирает по себе и решает для себя сам. Если помнишь, я оставил тебе более чем достаточный задел для того, чтобы безбедно жить минимум пару лет. Не моя вина, что ты спустила все и сразу, и не моя, кстати, проблема. Помнится, ты уехала? Незачем было возвращаться, дешевле бы обошлось обоим. Ладно, не вижу смысла и дальше предаваться пустым воспоминаниям - решение принято и обжалованию не подлежит. Кстати, как хоть звали того мальчика, что я застал с тобой?
– Не помню.
– А что так?
– Да разве их всех упомнишь? Много их было...
Если экс-супруга хотела досадить Ковалеву, то это ей не удалось - адмиралу было абсолютно безразлично уже, что тогда было. Еще лет пять назад это его слегка задело бы, а семь-восемь - вызвало совершенно неадекватную реакцию, но сейчас в его душе перегорело все, что могло гореть. Поэтому он равнодушно пожал плечами и спросил:
– Последний вопрос, и я от тебя отстану. Скажи, идея с инсценировкой похищения твоя, или, может, подсказал кто?