Пешка в большой игре
Шрифт:
Данилов озабоченно взглянул на часы.
– А в чем сложности?
– Их две, – ученый снова оживился. – Как достигнуть точки инициирования и как добиться сдвига. Использовать ядерный взрыв по ряду причин нежелательно. А обычной взрывчаткой сдвинуть пласты не всегда возможно.
– А вы не думали о том, чтобы использовать смазку? – спросил Верлинов. – Закачать под давлением техническое масло, или мыльный раствор, или еще что-нибудь подобное?
На несколько секунд Данилов замер.
– Прекрасная идея! – воскликнул он. – Просчитаем, попробуем... Но, по-моему, это выход!
Он посмотрел на генерала с явной симпатией.
– И еще... У нас была тема по подземоходам, изготовлено два опытных образца. Ознакомьтесь, дайте заключение о возможности использования их в данной программе. В случае положительного решения тему возобновить!
Верлинов повелительно взмахнул ладонью, и начальник института быстро черкнул в своем блокноте.
– Все сделаем, товарищ генерал.
– И подготовьте что-нибудь эффектное для демонстрации... Вроде этого глобуса. Надо показать руководству страны, какие перспективы у сейсмического оружия.
Через месяц специальная комиссия из трех генералов и двух ответственных работников ЦК КПСС осмотрела глобус, а потом картину сейсмических ударов, смоделированную Даниловым на цветном мониторе компьютера. Еще через несколько недель Политбюро одобрило разработку сейсмического оружия. Совершенно секретный проект получил кодовое название «Сдвиг».
Социально-политические катаклизмы конца восьмидесятых – начала девяностых изменили систему приоритетов в работе одиннадцатого отдела, как, впрочем, и всей системы безопасности. Постоянный противник и потенциальный враг – США оказались на самом деле близким другом, которому можно открыть святая святых – оперативную схему закладки подслушивающих устройств в здание посольства, а заодно сдать всю агентурную сеть, причастную к этой операции. А потом выставить козлом отпущения нового председателя Комитета, хотя и мальчику ясно, а любому сотруднику достоверно известно – действовал он с санкции сразу двух президентов: еще властвующего и того, что на подходе.
Это превращалось в традицию – не брать под защиту добросовестного исполнителя приказа, а отрекаться от него и предавать анафеме, как только возникнет какое-то, даже крошечное осложнение. Поэтому добросовестных исполнителей становилось все меньше и меньше, а имитаторов и «чернушников» все больше, и уже ни один приказ, даже самый строгий, спускаясь с руководящего уровня на исполнительский, не действовал так. как надо, а иногда вообще извращался до неузнаваемости и превращался в противоположность тому, что вроде бы было в него заложено.
Не только с приказами и не только в Системе такое происходило: указы президентские, законы, постановления всякие обращались в пшик, как дождик, падающий из заоблачных высот на раскаленный песок Аравийской пустыни, – наверху льется живительная влага обильными потоками, а внизу прежняя смертная сушь!
До того все с ног на голову перевернулось, что позорные предатели героями стали! Раньше как было: уйдет пэгэушник или грушник к противнику, Военная коллегия Верховного суда судит его заочно за измену Родине и выносит приговор – к смертной казни. А через некоторое время глядишь – он и впрямь копыта откинул: или газом отравился, или под машину попал, или током шибануло, а то и вовсе без видимых причин... И сообщают об этом мимоходом в маленькой газетной заметочке: кому надо – прочитают и другим передадут. А в ПГУ и ГРУ прямо объявят: «Приговор приведен в исполнение». Знайте, мол, у нас длинные руки...
Ликвидациями специальное подразделение занималось, а технику для него одиннадцатый отдел готовил: и зонтик с ядовитыми шариками в острие, и инфразвуковой депрессатор, и патроны с «Вэ-Икс», да мало ли что еще! Не до всех, конечно, добирались, но уж если уцелел какой гад, то всю жизнь сидел на территории военной базы, носа не высовывал за охраняемый периметр и дрожал, каждый день дрожал: а вдруг и здесь достанут!
Так что альтернатива была определенная: или служи честно, получай медали, выслугу, пенсию, или ждет тебя бесславная смерть, а в лучшем случае – жалкое существование. На всех, а на потенциальных изменников особенно, такая определенность здорово действовала!
И вдруг подразделение "Л" расформировали: незаконно, оказывается, приговор суда исполнять на чужой государственной территории!
– Вот целки, етить их мать! А предавать – законно! – выругался Верлинов, пряча в свой сейф невостребованный инфразвуковой депрессатор, выполненный в виде авторучки.
Через несколько минут после включения эта штука заставляет человека выброситься из окна или полоснуть бритвой по венам. Какой-то гадюке повезло...
И повылазили изменники поганые из своих щелей: книжки пишут, по телевизору выступают, интервью дают... Идейными борцами прикидываются: я, дескать, против коммунизма боролся... А скольких ты, сука, нелегалов провалил? Сколько доверившихся тебе людей за решетку отправил? Сколько отпугнул от сотрудничества? Насколько авторитет российской разведки подорвал?
А как теперь молодые сотрудники работать будут, имея такой пример перед глазами? Вот они, предатели – в центре внимания, сытые, прикинутые по последней моде, сребреников хватает, семьи к ним выпустили, все в ажуре. А ты корячься за зарплату да за жалкие суточные в валюте, напрягай жилы, рви нервы, начальство вербовок требует, а дел с тобой никто иметь не хочет, шарахаются люди, как от вшивого бродяги, и с тебя же за это шкуру спускают... Так, может, тоже перекинуться?
Вот такие разговоры идут последние годы во всех осколках Системы, причем почти открыто, чего раньше среди конспиративных и осторожных чекистов не только не водилось, но даже и представить было нельзя.
И в одиннадцатом отделе настроения такие же, как везде. Генерал Верлинов, понятно, с подчиненными на скользкие темы не беседовал, но когда в своем кругу оказывался, разговор с чего угодно на болезненные проблемы переходил.
– Знаете, когда окончательный развал начался? 13 ноября девяносто первого, – покачиваясь в плетеном кресле, говорил Верлинов. – Тогда в Грозном майора КГБ убили, Толстенева. Накануне по Центральному телевидению показали – мол, задержан за шпионаж, его будет судить народ... И зарезали как барана – горло перехватили, вены... А мы смолчали.
– Я не молчал. – Высокий сильный человек с волевым лицом лениво раскачивался в гамаке. – Написал рапорт с планом: звено штурмовых вертолетов, два отделения «Альфы», батальон спецназа ВДВ – и все! Криминального образования на территории России сейчас бы не было. Но я уже свой поджопник после августа получил, и мое вяканье никого не интересовало...
Бывший командир группы «Альфа» Карпенко повернулся на бок, подпер голову рукой и закусил травинку.
– Потому послали роту пацанов срочной службы, вроде бы подыграли черным...