Пешки Хаоса
Шрифт:
Наркотик был вдвойне опасен. Он был ядовит сам по себе, и его токсичность была продуктом мутации в результате воздействия варпа. Вторая опасность создавала вероятность того, что любая информация, полученная путем использования этого препарата псайкером - потомком иммигрантов, могла быть затронута скверной на самом элементарном уровне. Впрочем, священника пугала не только возможность того, что наркотик не так подействует. Баалберит знал – Альпальяо боялся и того, что наркотик подействует как надо. Никому не хотелось находиться рядом с псайкером под дозой, даже священнику.
« Священники, которые были на борту кораблей, принесших людей Империума на Сигматус, должно быть, были тверже и решительнее», подумал Баалберит. Наверное, они были куда более непоколебимыми
Эта мысль была нестерпима для Баалберита. Сигматус должен быть объединен с Истинным Империумом и должным образом очищен. Лишь священники и инквизиторы Истинного Империума могут судить об истинной степени скверны, охватившей Калазендру, Состенуто и так называемый дворец Орлока Мелькарта.
Баалберит понимал, что Мелькарт, должно быть, уже слышал о том, что псайкер сообщил о приближении имперского флота. У губернатора везде были шпионы.
Хотя у Баалберита не было доказательств, он был уверен, что Мелькарт приказал уничтожать остальных псайкеров не только потому, что боялся того, чему они могут научиться, но и того, с чем они могут связаться. Орлок Мелькарт считал, что его армия выигрывает завоевательную войну – и, собственно, так и было, если смотреть на это завоевание со столь ограниченной точки зрения. Но он должен понимать, что люди, которые все еще гордо именуют свое общество Империумом, без помощи извне не смогут выиграть войну против мутации, которая постепенно погружает этот мир в бездну порчи.
Мелькарт мог тешить себя иллюзией, считая, что Гульзакандра осталась последним убежищем колдунов и повелителей шабашей на Сигматусе, но это был лишь самообман. Губернатор не был глупцом, и прекрасно знал, что колдуны и повелители шабашей в покоренных государствах лишь ушли глубоко в подполье, и даже Состенуто далеко не свободен от скверны Хаоса, несмотря на то, что это столица Калазендры и первый город, в котором поселились имперские иммигранты.
Орлок Мелькарт, для которого слово «Империум» означало лишь власть в самом прямом смысле, не видел никаких проблем в том, чтобы называть себя планетарным губернатором, а свой административный аппарат – «Империумом». В отличии от него Раган Баалберит знал, что Империум означает еще и веру, чистоту, дисциплину, и вполне понимал, насколько тщеславно и незаслуженно звучит по отношению к нему титул Верховного Инквизитора, хотя он был наследником долгого ряда назначений, начавшихся с настоящего инквизитора.
Баалберит часто думал, что сделал бы настоящий инквизитор с ситуацией, сложившейся на Сигматусе. Когда Баалберит разрабатывал стратегию своих действий, то часто спрашивал себя: «чего хотел бы достигнуть Первый Инквизитор Сигматуса в такой ситуации, и как бы он этого добился?» Иногда ему казалось, что он знает ответ. Но чаще всего, увы, он знал лишь, что ничего не знает.
Двести лет – даже если это были «настоящие» имперские годы, а не более долгие местные – все равно, это слишком долгий срок изоляции. Слишком многое было утрачено, пока бесценные знания пытались передавать из поколения в поколение. Наследники членов экипажей кораблей, основавших колонию, изо всех сил пытались выучить все, что знали их отцы, и возносили молитвы со всей убежденностью своей веры. Каждое поколение изо всех сил старалось постигнуть все истинные знания и передать их наследникам – но даже истина нуждается в подтверждении окружающей обстановкой.
Военная мощь их «Империума» постепенно слабела, когда орудия, привезенные на кораблях, ломались от износа, или у них кончались боеприпасы, но это медленная деградация была зрима и понятна. Ослабление же веры, дисциплины и чистоты было куда труднее заметить и измерить. Никто – даже сам Верховный Инквизитор – не знал, насколько, или каким именно образом были подорваны духовные аспекты Империума в изолированной колонии Сигматуса. Техножрецы все еще возносили свои молитвы, но как были подвержены разрушению и деградации технологии, которые эти молитвы помогали поддерживать, так постепенно увядала и вера, заложенная в молитвах. Вот почему доза наркотика, вводимого псайкеру, должна быть увеличена, независимо от того, какие опасности это могло повлечь.
Если поблизости действительно был имперский флот, контакт должен быть восстановлен – или все пропало.
Баалберит понимал, что эта завоевательная война необходима, принимая во внимание ту поддержку, которую оказывали повелители шабашей Гульзакандры своим загнанным в подполье коллегам из других государств, но понимал инквизитор и то, что этого недостаточно. Не важно, насколько эта война послужит тщеславию Мелькарта, она все равно не спасет «Империум» Сигматуса – и если тщеславие Мелькарта действительно так велико, как иногда кажется, победа Фульбры лишь ускорит падение их крошечного «Империума».
В отдаленной перспективе, даже если Фульбра победит, Сигматус все равно окажется во власти Хаоса. Единственное, что может предотвратить это – восстановление контакта с Истинным Империумом. И Раган Баалберит мучительно осознавал тот факт, что возможность контакта, открывшаяся с ослаблением варп-шторма, может не продлиться слишком долго.
Была, конечно, и другая опасность, которая пугала Верховного Инквизитора так же, как и любого другого человека: опасность, что если Истинный Империум узнает о положении дел на Сигматусе, ответом может стать приказ на Экстерминатус. Баалберит, однако, был одним из очень немногих людей в местном «Империуме», которые приняли бы эту участь с философским смирением, если бы это было сочтено необходимым.
Возможно, думал Баалберит, именно эта опасность пришла в голову священнику, продолжавшему медлить, держа в руке пузырек с наркотиком – но все-таки это вряд ли. Священник был из тех людей, которых больше пугали очевидные опасности. В отличие от псайкера, священник был метисом. В их именах не было ничего, что указывало бы на эту разницу – псайкера звали Дейр Ажао – но, тем не менее, это было так.
На самом деле, думал Баалберит, именно в этом и была суть проблемы. Корабли, приземлившиеся на Сигматус двести лет назад, направлялись на исследовательскую миссию. Они были хорошо укомплектованы солдатами и чиновниками Адептус Терра, но их экипажи на девяносто процентов состояли их мужчин. Солдаты оставили множество потомков, но у 999 из каждой тысячи в родословной была как минимум одна туземная женщина. Адептус Терра были более осторожны, но у этой осторожности тоже был предел при такой ограниченности чистокровного генофонда. Второе чистокровное поколение на 50% состояло из женщин, как и каждое последующее поколение, но ограниченность генофонда чистокровных была слишком серьезной. «Община иммигрантов», как ее обычно называли, включала менее десяти процентов чистокровных имперцев; остальные были метисами – и огромное большинство солдат и привилегированных служащих лишь на 1/8 или 1/16 были потомками имперцев. Священник – на четверть.
– Выполняйте, - сурово приказал Баалберит.
Альпальяо понимал, что он не может медлить вечно. Священник наконец протянул свою костлявую руку и поднес пузырек к губам псайкера. Глаза псайкера были закрыты, хотя, казалось, он не спал, но когда пузырек прикоснулся к его губам, он слегка поднял голову, чтобы выпить его.
Псайкер уже пребывал в пугающем состоянии транса, усиленном и углубленном наркотиками. Его чувства не реагировали на ту крошечную часть реального мира, что была заключена в этой камере, похожей на монашескую келью, теперь они внимали иным мирам, существовавшим за пределами обычного пространства и времени.