«Пёсий двор», собачий холод. Том II
Шрифт:
Особая прелесть в том, что молоденький цирковой артист с картавым французским говорком (пригодилось-таки!) даже смог убедить безутешного наследника лорда Пэттикота продать львов. Мистер Уилбери хохотал до упада, когда вернулся из непредвиденно затянувшейся поездки за алхимической ртутью — ведь если он и его люди собрались бежать в Петерберг, без приличного запаса столь значимого и редкого ингредиента им будет не обойтись.
Мораль же такова: договорённостей никто не отменял, мистер Уилбери не успел на встречу вовремя и не смог связаться с Золотцем всего-то из-за погоды, никакого краха надежд не произошло, и в клетках
Золотце опрокинул в себя остатки кофе и, опираясь на бронзовое индокитайское чудище с противоестественным количеством зубов, выбрался из ванны. Бросил письмо в камин — горело плохо, всё же успело намокнуть, но вскоре читаемый вид оно потеряло, а от воды или от огня — не так уж и важно. Подле камина согревались полотенца и гостевой халат, а так-то камин в августе ещё не нужен, хоть бы и при омовении.
Если Золотцу мерещится, что проблема, тлеющая с письмом в камине, нерешаема, надо взять себя в руки, изложить её ближним своим — и только потом паниковать всерьёз. Тем более что излагать проблему в настоящем индокитайском шёлковом халате, добросовестно расписанном иероглифами, почти столь же красиво, как читать о ней, восседая в ванне с кофе и папиросами.
— …вы зря смеётесь граф, — за дверьми малой гостиной в обыкновенной своей манере мрачно пророчествовал хэр Ройш, — назначение в наш город нового наместника спровоцирует изрядный переполох.
— Бросьте, — хоть Золотце и видел графа Набедренных пока только со спины, он был уверен, что тот воздел очи к массивной люстре. — А даже если ваши предположения и верны, пусть. Будь у городов и государств душевные лекари, нам бы они давно прописали встряску.
Граф Набедренных, хэр Ройш и За’Бэй расположились в креслах вокруг низкого столика, где в ведре со льдом охлаждалась бутылка шампанского вина. Сквозь неплотно задёрнутые шторы пробивались лучи последнего летнего утра — третий год в Академии начнётся уже завтра. По этому-то поводу граф Набедренных и созвал ближний круг. Через пару-тройку дней в жизнь вернутся ставшие традиционными посиделки в «Пёсьем дворе», где всегда полно знакомых лиц, где сдвигают столы и не чураются обсуждать острые вопросы с теми, чьи мнения нечасто пересекаются с твоими собственными…
А пока хотелось насладиться интимностью.
Хэр Ройш интимность понимал следующим образом:
— Граф, вы будто забываете, что хэр Штерц занимает позицию петербержского наместника полтора десятка лет. Когда он заступил на службу, все мы были детьми — мы не помним ни его предшественника, ни событий, сопутствовавших перемене власти.
— На третьей грузовой верфи были волнения, — проявил неожиданную осведомлённость в истории семейного дела граф Набедренных.
— Вот, вам и самому известны некоторые факты, — удовлетворённо кивнул хэр Ройш, затянувшись трубкой За’Бэя. Выпив больше одного бокала, он всегда просил набить её, но собственной почему-то так до сих пор и не обзавёлся.
— Да, я потратил несколько вечеров на изучение доступных мне материалов по рабочим забастовкам — после прошлогодних причитаний лектора Пунцовича. Разве мы ещё не беседовали об этом? Какое упущение! — граф Набедренных оживился. — Господа, я пришёл к выводу, что крупные предприятия должны всё-таки находиться в распоряжении тех, кто надрывает на них спину. Нам, собственникам, не понять их трудностей. Если мы и нужны производству, то только в качестве спикеров, переводчиков с народного языка на государственный.
За’Бэй расхохотался:
— Но ведь это, граф, означает — больше никакого вам шампанского вина и концертов филармонического оркестра!
— Много ли надо человеку для счастья? — ничуть не смутился тот. — На вино и концерты как-нибудь хватит, а вот от содержания этого особняка, думаю, я с лёгкостью мог бы отказаться. Благочестивые скопники, говорят, до сих пор живут в скорлупках ветхих хижин на болотах — и ничего.
— Ну уж, ну уж! Просто у вас сегодня настроение такое, — За’Бэй покачал головой. — Потому что ваш престарелый лакей опять наворчал на вас за незаконную отмену пилюль. Вы тяготитесь его ворчанием и помышляете о хижине на болоте, но это пройдёт.
— Вы бессердечны, — возмутился граф Набедренных. — И зря не принимаете мои слова всерьёз. Я противник рабства — а чем, если не рабством, является нынешнее положение вещей?
— Наёмным трудом, — пыхнул трубкой хэр Ройш. — Но, как ни странно, я готов согласиться с вами, граф. Да, предприятия следовало бы передать на разумных условиях в руки рабочих. Опыт нашего новоиспечённого рабовладельца, — повернулся он к Золотцу, — доказывает со всей наглядностью, что отношения с рабами теплеют, как только те перестают себя рабами ощущать.
Золотце вспыхнул. Разве он виновен в том, что бежавшим с ним людям покойного лорда Пэттикота так непросто справить росские документы? Их две дюжины, а каждый поддельный паспорт в Петерберге — подлинное сокровище! Поэтому, увы, гении естественных наук пока что вынуждены ютиться в Грузовом порту и держать связь с городом через тех самых аптекарей, знакомством с которыми всех присутствующих осчастливил За’Бэй. Но ведь это временная мера! И Золотце из сил выбивается, чтобы ситуацию улучшить.
— Ваш цинизм восхищает, — смотрел сквозь хэра Ройша граф Набедренных. — В том, конечно, случае, если стоять перед ним как перед экспонатом в картинной галерее.
Хэр Ройш взмахнул длинной вялой кистью — мол, полно вам, не в этом суть.
— Я бы с удовольствием обсудил с вами детали воображаемых реформ, граф, но не хочу впустую травить душу. Новый наместник имеет все шансы задавить на первых порах и куда более безобидные инициативы — знаете, наместникам свойственно по прибытии укреплять свой авторитет. Человек, только что получивший возможность накладывать вето даже на решения Городского совета, не погнушается без разбору отвергать предложения, исходящие от частных лиц. Так что не мечтайте пока всерьёз погубить свои верфи, граф, в ближайшее время вам всё равно не дадут.
— Ну, в том случае, если новый наместник нам действительно грозит, — заметил За’Бэй, от подобных разговоров обычно далёкий. — Я ведь правильно понимаю, что это опять ваши предположения на основе, простите, чтения отцовской переписки? Может, ещё обойдётся?
— Нет, — ответил за хэра Ройша Золотце, и на него обратились три пары изумлённых глаз. — У меня есть все основания полагать, что наместник сменится до следующего лета. — Он насладился мигом триумфа, наполнил свой бокал и только тогда продолжил: — Мне уже намекал мой первый клиент, а он к нашим наместникам имеет самое прямое касательство.