Пески Марса [сборник]
Шрифт:
Хассел смутился.
— Конечно хочу, — буркнул он.
— Вот и славно. У вас — три шанса из пяти быть отобранным, как у всех остальных. Но если на этот раз бумажку с вашим именем не вытащат из шляпы, то вы полетите в следующий раз, а второй полет в чем-то будет еще более важным, поскольку тогда мы предпримем первую попытку основать на Луне базу. Это ведь вполне справедливо, не так ли?
Хассел ответил не сразу.
— Первый полет, — сказал он наконец, — войдет в историю. Только он запомнится,
Макстон решил, что ему пора возмутиться. Когда требовала ситуация, он делал это очень умело и аккуратно.
— Послушайте, Вик, — вспылил он, — а как насчет тех людей, которые построили треклятый корабль? Вы что же, думаете, что мы в восторге от того, что нам придется ждать десятого, двадцатого, сотого полета, пока наконец не представится такая возможность? Ну, если вы такой законченный балбес, что вам подавай славу, — тогда, господи боже ты мой, я вам вот что скажу: если вы не забыли, кому-то придется вести первый корабль к Марсу!
Гром отгремел. Хассел усмехнулся и негромко рассмеялся.
— Я могу считать это обещанием, проф?
— Я обещаниями не торгую, черт бы вас побрал.
— Я вас понял: если в этот раз я окажусь за бортом, мне не стоит огорчаться. Ладно. Пожалуй, я посплю.
5
Смотреть, как генеральный директор осторожно, будто хрустальную вазу, вносит в кабинет профессора Макстона корзину для бумаг, в другое время было бы забавно, но все встретили ею появление напряженными взглядами. Шляпы- котелка в Луна-Сити не нашлось, так что ее роль предстояло сыграть менее прославленной корзинке.
Кроме пятерых астронавтов, всеми силами пытавшихся вести себя непринужденно, в кабинете находились только Макстон, Мак-Эндрюс, двое представителей администрации — и Алексон. Присутствие Дирка не было обязательным, но Мак-Эндрюс его пригласил. Глава отдела по связям с общественностью всегда был готов помочь в подобных обстоятельствах, но Дирк сильно подозревал, что Мак-Эндрюсу хочется застолбить себе место в официальной хронике событий.
Профессор Макстон взял со стола дюжину маленьких полосок бумаги и повертел их в пальцах.
— Так… все готовы? — спросил он. — Каждый из вас должен написать на бумажке свое имя. Если кто-то слишком сильно нервничает, можно поставить крестик.
Эта маленькая шутка несколько разрядила обстановку. Астронавты написали свои имена и отдали бумажки Мак- стону.
— Отлично. Теперь я перемешаю эти бумажки с пустыми… вот так. Кто желает тянуть жребий?
Астронавты растерялись. Потом, не сговариваясь, подтолкнули к корзинке Хассела. Он смущенно взглянул на Макстона. Тот протянул ему корзинку.
— Не мухлевать, Вик! — сказал он. — И по одной! Закройте глаза и тяните.
Хассел
— Пусто, — сообщил он.
Все вздохнули — не то облегченно, не то раздраженно.
Еще одна бумажка. И снова…
— Пусто.
— Слушайте, тут что, все воспользовались невидимыми чернилами? — спросил Макстон. — Давайте еще разок, Вик.
На этот раз ему повезло.
— П. Ледук.
Пьер что-то протараторил по-французски. Было видно, как он рад. Все поспешно поздравили его и вернулись взглядами к Хасселу.
Он вытащил следующую бумажку.
— Дж. Ричарде.
Напряжение достигло апогея. Дирк не спускал глаз с Хассела. Он видел, как слегка дрожит его рука. Хассел вытащил пятую бумажку.
— Пусто.
— Ну, вот опять! — простонал кто-то.
— Пусто.
Третья попытка.
— Пусто!
Кто-то, явно забывший о том, что нужно дышать, испустил долгий хриплый вздох.
Хассел протянул генеральному директору восьмую бумажку.
— Льюис Тэйн.
Все столпились вокруг троих отобранных членов экипажа. В первое мгновение Хассел стоял совершенно неподвижно, но потом повернулся к остальным. Его лицо было совершенно бесстрастным. Профессор Макстон хлопнул его по плечу и что-то сказал — но что именно, Дирк не разобрал. Хассел расслабился и сдержанно улыбнулся. Дирк четко расслышал только слово «Марс». Затем Хассел стал поздравлять товарищей.
— Отлично! — громоподобно воскликнул генеральный директор, широко улыбаясь. — Прошу всех ко мне в кабинет — там у меня найдется пара-тройка непочатых бутылок.
Компания переместилась в соседний кабинет, только Мак-Эндрюс извинился, сказав, что ему нужно сдержать натиск представителей прессы. Следующая четверть часа была посвящена распитию превосходных австралийских вин и произнесению торжественных тостов. Вино генеральный директор наверняка приобрел для этого случая. Затем все с чувством нескрываемого облегчения разошлись. Ледука, Ричардса и Тэйна утащили к репортерам, а Хассел и Клинтон остались для недолгой беседы с сэром Робертом. Никто так и не узнал, что он им сказал, но из кабинета они оба вышли в приподнятом настроении.
Когда церемония завершилась, Дирк подошел к профессору Макстону. Тот был необычайно доволен собой и что- то весьма немузыкально насвистывал.
— Готов об заклад побиться, вы безумно рады, что все закончилось.
— Еще бы. Теперь всем ясно, что и как.
Они молча прошагали несколько метров. Затем Дирк невинно заметил:
— Я вам никогда не рассказывал, какое у меня хобби?
— Нет, и какое же?
Дирк виновато кашлянул:
— Я фокусник-любитель. И говорят, неплохой.