Пески Палестины
Шрифт:
— Ты собираешься выпустить джинна, которого не сможешь подчинить, эмир.
— Я подчинил «железные яйца», и я справлюсь с железным гробом…
— Тьфу ты! Яйца он подчинил! Достижение, блин!
— …ибо нет такой магии, на которую нельзя найти управу!
«Вышедшая из‑под контроля цепная ядерная реакция– вот имя этой магии», — подумал Бурцев. И еще раз попытался образумить эмира.
— Вскрыв здесь гроб Хранителей, ты тем самым откроешь путь новым полчищам немецких колдунов. Посмотри на эти древние камни, поднять которые не под силу простому смертному, — Бурцев
— Лжешь!
— Лгу? А почему же немцы до сих пор не использовали свое чудо‑оружие на полях сражений? — спросил Бурцев.
И сам же ответил на свой вопрос:
— Да потому, что предназначено оно для другого! Для этого, — он вновь указал на арийские развалины.
Бейбарс притих. Слушал эмир недоверчиво, но внимательно. Бурцев продолжал давить:
— Вспомни слова христианского дервиша! Вспомни его видения об адовом пламени, пожирающем Иерусалим. Если вскрыть гроб Хранителей, здесь сгорит все. Святыни мусульман и христиан — тоже. Ты этого хочешь?
Бейбарс смотрел исподлобья. Ради невиданного могущества он готов был рискнуть своей и чужими жизнями, но вот святыни… Святыни Аллах может не простить.
— И это еще не все, эмир. Когда пламя сожжет Святой Город, любой, кто посмеет приблизиться к Эль Кудсу, погибнет мучительной смертью. И такая участь будет ждать паломников из века в век. Потомки не восхвалят доблестного Бейбарса, а проклянут тебя и весь твой род, ибо, взломав здесь гроб Хранителей, ты собственными руками завершишь деяния немецких магов, кои сами они закончить не успели.
Бейбарс хмурился. Кыпчак не знал, верить ли пугающим пророчествам недавнего союзника, или нет.
— Гроб Хранителей можно вскрыть в другом месте, — наконец проговорил эмир.
— И где же ты собираешься распахнуть этот сундучок смерти, Бейбарс?
— В Аскалоне, в Яффе, в Цезарии, в Хайфе, в Аккре, в Тире… Да где угодно! Под стенами любого города или крепости, в котором еще сидят немецкие колдуны и тевтонские рыцари.
— И ты готов уничтожить вместе свражеским гарнизоном невинных жителей? Обычных горожан, вроде тех, что сегодня помогли тебе и Айтегину захватить Иерусалим?
— Они все равно обречены на позорное рабство под немецкой пятой. Я дам им избавление!
— Избавление смертью?!
Блин, это уже какой‑то фашизм наоборот получается!
— Наш враг еще слишком силен, Василий‑Вацлав…
— Он будет слабеть с каждым днем, — пообещал Бурцев. — Я знаю, как это устроить. Ядерный взрыв в логове цайткоманды навсегда лишил бы подпитки из будущего фашиков, оставшихся в прошлом. Ох, и славная бы получилась диверсия!
Бурцев жадно глянул на гробообразный заряд. Да, оформилась одна мыслишка. Дальнейшие поиски Аделаиды, центральный хронобункер СС, «якорь» фон Хохенлоха, медиум Рудольф Курц в качестве проводника — все это детали одной картины, в которую
Кажется, Бейбарс интуитивно осознал, что на гроб Хранителей претендует уже не он один.
— Я не отдаю свои трофеи, Василий‑Вацлав, — прорычал кыпчак.
— Эмир, этим трофеем ты сможешь воспользоваться лишь единожды!
— Единожды? Даже если в твоих словах нет лжи, каид, этого достаточно, чтобы вселить страх в сердце врага.
И устроить маленькую Хиросиму в тринадцатом веке? И только ли на врагов будет рассчитана сия акция устрашения?
Бурцев пытливо глянул в глаза бывшего раба и будущего султана. Попытался раскусить мамлюкского эмира.
— Что движет тобой, Бейбарс? Желание добить немцев или жажда власти? Благородная ненависть или стремление занять место Хранителей Гроба, подчинив весь мир своей воле?
Ответа на этот вопрос он не дождался.
— Жаль, что ты не со мной, Василий‑Вацлав, — негромко, с досадой, с какой‑то даже тоской в голосе произнес Бейбарс. — Не сопротивляйся, каид, если не хочешь умереть. И прикажи своим людям сложить оружие. Вас слишком мало.
Эмир повернулся к своим джигитам, выкрикнул что‑то. Мамлюки придвинулись еще ближе. Ощеренные рты, обнаженные сабли, выставленые вперед копья. А в задних рядах уже тянулись за луками и стрелами. Эх, союзнички, блин!
Глава 62
Бурцев лихорадочно соображал. Дружина готовилась к бою. Освальд прикрыл Ядвигу. Збыслав встал подле польского пана, разматывая цепь кистеня. Новгородцы Дмитрий и Гаврила выступили по обе стороны от воеводы. Джеймс и Сыма Цзян зажали пленника. Бурангул и дядька Адам наложили стрелы на тетивы. Хабибулла пару секунд пребывал в замешательстве, не зная, чью сторону принять. Все‑таки занял место возле Сыма Цзяна. Хмурый, недовольный, но готовый к драке. А сам виноват! Обещался именем Аллаха всюду следовать за «каидом», так что не на кого теперь пенять. Никто ведь за язык не тянул, клятвы верности не требовал.
Мункыз встал на пути воинов Бейбарса, раскинул руки, быстро‑быстро затараторил по‑арабски. Пытался остановить, образумить… Мамлюки отстранили старика — мягко и вежливо. Но подальше. У входа встала стража. Ну да, чтоб не пущать иерусалимских ополченцев.
— Что, воевода, драться будем? — хмуро спросил Гаврила.
А смысл? Драться с такой оравой — дохлый номер. И время драгоценное уходит безвозвратно.
— Сложите оружие, каид, — снова потребовал Бейбарс. — Я не желаю вас убивать…
Не желает убивать! Какое благородство!
— И отдайте мне немца. Тогда — обещаю — никто не пострадает. Вам не причинят вреда и позволят беспрепятственно покинуть город. Я же Аллахом клянусь, что не стану вскрывать гроб Хранителей в Эль Кудсе. Я отыщу толкового переводчика, допрошу вашего пленника, а после решу, что делать с колдовским чудо‑оружием. Оставьте немца, оставьте гроб и идите с миром.
Ах, немца тебе захотелось?! Эмира все же встревожили речи Бурцева, эмиру требовался квалифицированный специалист, компетентный военный советник по атомным гробам.