Пески смерти
Шрифт:
Василий обшарил обе палатки. Нигде ни тел, ни оружия, словно и то и другое корова языком слизнула. Бесцельно побродив по лагерю, Василий все же заставил себя собрать мешок с запасом пищи, а потом сел у костра в ожидании рассвета. Однако, прежде чем отправляться в Гоцлар, нужно было поговорить со стариком, серьезно поговорить. К тому же… нога. С костылем он далеко не уйдет — это Василий отлично понимал. Значит, нужно или ногу долечить, или коня раздобыть. Но пулевые раны за два дня не заживают… хотя, если тут замешана медицина Древних, то все возможно. — Обуреваемый такими мыслями, Василий и не заметил,
По пробуждении Василий ощутил неприятное пощипывание в раненой ноге.
С трудом разлепив веки, он с недоумением уставился на старика, который уже размотал все бинты и втирал в ногу Василия целебную мазь. Оперативник чуть приподнялся на локтях, пытаясь заглянуть в глаза старика. Кто это был сейчас: дервиш из банды Хасана или Григорий Арсеньевич, на время вселившийся в чужое тело?
— Лежи спокойно! — проворчал старик знакомым голосом, и Василий сразу понял, с кем он вновь имеет дело.
— Но мне кажется, что полная антисанитария…
— Кажется, креститься надо, — фыркнул старик. — Лучше не дергайся, не мешай.
Какое-то время Василий не двигался, лежал, иногда кривясь от боли.
— Вы, Григорий Арсеньевич, лучше расскажите, куда все подевались и что тут за стрельба была?
— Тебе лучше не знать. Спящий не хочет, чтобы люди раскрыли секреты, которые им знать не стоит. Вот старик и «присматривал» за бандитами.
Василий дернулся.
— Еще один Слуга Ктулху?
— Не совсем.
— Слуги Ктулху… Новопосвященные, существа не стабильные, — вздохнул старик, продолжая обрабатывать ногу Василия. — Помнишь, что случилось на корабле?
— Вы про горничную, которая стала людей убивать?
— И про горничную, и про комиссара нашего. Новопосвященные существа полубезумные. Осознание того, кем они были раньше, не дает им покоя…
— Как это?
— Слуги Ктулху — иная раса, имеющая иные, отличные от человеческих, законы, иную мораль, иные взгляды. Сейчас, наблюдая их вблизи, живя среди них, я убеждаюсь в этом все больше и больше. Но одно дело быть с рождения существом определенного вида, и совсем другое — стать новообращенным. Это, знаешь ли, слишком большой шок. Вот поэтому наш комиссар и «зажевала» ту горничную, а горничная, девушка с еще более слабой психикой, накинулась на постояльцев. Все очень просто, Василек, ты и сам мог бы до всего этого дойти.
— Ну а от меня-то что требуется?
— Делай то, что приказало тебе начальство. Доберись до Гоцлара и закрой Врата. И помни о ловушках. Ты о них должен был в моем дневнике прочесть.
— Да там не описания, а загадки сплошные.
— Припрет, разгадаешь… Врата закроешь и после этого можешь спокойно передавать координаты города своим командирам.
— Врата…
— Слишком долго объяснять, и слишком много энергии я трачу на этот разговор. Ты думаешь, это так просто, находясь на другом конце земного шара, управлять мертвецом?
— И все же у меня есть несколько вопросов… И самый главный, как я с раненой ногой…
— Когда я закончу, ты сможешь ходить и боли не будешь чувствовать.
— Нога заживет?
— Скажем так… У тебя будет около месяца. На это время рана как бы заморозится. После чего тебе придется
— Второй вопрос: оружие?
Старик закончил втирать мазь и начал снова накручивать тряпки на рану.
— Хорошо…
— И все же… что случилось с бандитами в лагере?
— Шогготы.
— Но трупы?
Однако старик ничего не ответил. Он неожиданно дернулся всем телом, потом выгнулся. С уст его сорвался странный стон, после чего он бесформенным кулем осел на землю.
— Вот и поговорили, — пробормотал Василий, вновь приподнявшись на локтях.
Старик, точнее труп, лежал на песке у ног оперуполномоченного.
Василий попробовал пошевелить раненой ногой. Боли и в самом деле не было, но это ничего не значило. «Ладно, заживет, как на собаке», — мысленно произнес он, потом, поднявшись с земли, попробовал перенести вес тела на раненую ногу. Никакой боли! Нога была как новая. В какой-то момент Василий решил было пойти и переодеть штаны, иначе он походил на нищего — правая штанина была разорвана почти до пояса и пропитана засохшей кровью. А потом он подумал о том, что надо будет снимать сапог, втискиваться в чужую одежду, а то еще бинты съедут… и плюнул. В конце концов, не на бал красоты он собирался.
Только вот последний штрих — оружие. С девятью патронами, пусть даже на два пистолета, не слишком повоюешь.
Василий подхватил собранный ночью вещевой мешок, прикрепил к поясу две фляги с водой. В дневнике Фредерикса ничего не говорилось об источниках воды по дороге в Гоцлар. Много лет прошло, все могло измениться, но надеяться на авось не стоит. Как говорят афгулы: «На Аллаха надейся, а верблюда привязывай».
Он уже собирался покинуть лагерь, как нечто странное насторожило его. Запах! Невыносимый запах шогготов. Неужели опять эти отвратительные, ненасытные твари. Только в этот раз у Василия не было ни гранат, ни лихого скакуна, который смог бы увести его от опасности.
Закинув за спину вещевой мешок, Василий вытащил оба пистолета и приготовился подороже продать свою жизнь. Хотя… Что могут два пистолета против гигантских червей? Ничего! Он отлично помнил ту ночь в сибирской глубинке, когда шогготы за считанные минуты уничтожили отряд японцев, а ведь те были хорошо вооружены, и гранаты у них были, и динамит…
В какое-то мгновение вонь стала просто непереносима, а потом на том месте, где несколько минут назад старик-дервиш делал Василию перевязку, песок вздыбился. Образовалась воронка, которая на глазах становилась все больше и больше. Уши заложило от страшного электрического треска, и в этот же момент вонь достигла своего апогея. Василий, не в силах контролировать себя, рухнул на колени. Его желудок буквально выворачивало наизнанку. Он не в силах был ни бежать, ни стрелять. Тело его сотрясалось в позывах безудержной рвоты. А тем временем из земли, всего в нескольких метрах от оперуполномоченного начал выползать из песка шоггот. Огромное тело белесого червя все выше и выше поднималось над землей, пока гигантским вопросительным знаком не повисло над скорчившимся на песке Василием.