Песнь Гнева
Шрифт:
— Та эльфийка, да? Ну, да… Ты… ты… - он вдруг запнулся и понизил тембр голоса. — Ревнуешь?
Лета, казалось, мгновенно приготовила уничижительную реплику, однако задохнулась в собственных мыслях, и язык отказался подчиняться ей. Так и застыла, с нелепым и растерянным выражением лица.
«Проклятье», — пронеслось у нее в голове.
Лиам пару секунд смирял ее прищуренным взглядом, в котором мелькал едва заметный намек на ехидство, а затем рванулся к ней и поцеловал. Первым желанием Леты было оттолкнуть его, но Лиам это предвидел и обвил ее руками, крепко прижимая к себе и не давая возможности вырваться. Он целовал ее глубоко и грубо. Удовольствие от терпкого запаха
Словно это был последний поцелуй в ее жизни.
Глава 26
Глава 26.
Меч и сердце.
Наверху прогрохотал гром, раздирая небосвод на куски. Он прошумел по заснеженным вершинам Хребтов Безумца, пролетел над верхушками деревьев Агатового бора и затих где-то у Пепельного берега. Иногда выглядывало солнце — бледно-желтое, больное, оно едва освещало степь, предварявшую горный массив. Степь поросла сухой травой, смятой тяжелыми солдатскими сапогами.
Следующий громовой раскат не заставил себя долго ждать.
Узкая расщелина между горами наполнилась гомоном тысяч солдат и лязгом их оружия, которые, казалось, могли заглушить бурю в сером небе. Гасты и рунки воинов стремились острыми концами вверх, знамена развевались по буйному ветру, их шаги и голоса эхом отдавались в горах, их шлемы блестели в те редкие мгновения, когда солнце рисковало выйти из-за мрачных облаков. Воины шли неспешно, однако не нарушая точного и синхронного строя. Чтобы втиснуться в расщелину, им пришлось сократить вдвое свою шеренгу, отчего общая протяжность строя значительно удлинилась. Конники шли первыми, а за ними телеги с провиантом. Замыкали эту огромную вереницу лучники.
Тучи сгустились над степью. Откуда-то налетели стаи коршунов и хищно закружили над войском. Фанет подумал, что это вполне могли быть разведчики Катэля. Уж сколько удивительных тварей они повидали с тех пор, как высадились на западном берегу Пирин`ан Дарос, в местности под названием Руво — бескрайней и безжизненной степи, на которой не было ничего, кроме пожелтевшей и мертвой травы. А ведь когда-то, во времена эльфов, здесь были вспаханные поля и фруктовые сады, дающие к осени богатый урожай, который мог прокормить весь остров целую зиму. Спустя века Руво превратилось в пустынную степь, которую наводнила нечисть, прятавшаяся под землей и выныривавшая при приближении китривирийского войска. Фанет с облегчением вздохнул, когда на горизонте замаячили верхушки Хребтов, покрытые снегами. Красота пейзажа завораживала, что вкупе с прекратившимися нападениями нечисти было настоящим подарком.
Они пересекали эту степь несколько дней, останавливаясь лишь на ночь. В легионах Китривирии было много воинов, а провизия, которую они взяли собой, уже заканчивалась. Многие уповали на то, что за горами найдется лесистая местность, где будет кого поймать и сварить похлебку. В Агатовом бору это не представляло труда. Лес был наполнен всякими невиданными тварями, но на вкус они были вполне терпимы, напоминавшие привычных птиц или домашний скот.
Из гоблинов, которые выскакивали из своих ям, супа было не сварить. Мелкие прислужники Катэля не могли задержать наступавшее войско, но добавляли много хлопот, и за все время илиары потеряли несколько воинов. Под самый конец гоблины, вооружившись самодельными топориками, повадились нападать ночью, минуя как-то караул. Царь Дометриан, зная, что дежурившие по ночам нередко баловались флягами с брагой, что было строжайше запрещено, отдал приказ публично наказать плетью тех, кто был в дозоре. После этого ночные нападения прекратились, а поутру караул выставлял на всеобщее обозрение маленькие тельца с серой кожей, острыми зубами и уродливыми мордами, принадлежавшие мертвым гоблинам, которых дозорным удалось изловить.
У самых Хребтов к илиарам присоединилась небольшая армия из двух тысяч ардейнардцев. Легионеры расширили свои ряды, впустив людей в середину строя. Их командующий обменялся несколькими словами с Дометрианом и после вернулся к своим солдатам. С тех пор илиары и люди хранили между собой вполне дружелюбное молчание.
Фанет посмотрел на запад, туда, где за самым горизонтом закачивалась степь и плескалось море, где они оставили свои корабли. На месте высадки их ждало несколько когорт, понесших за все это время много потерь. Но, в отличие от того войска, что было разбито ведьмами Ковена в Фоль Эль`та, эти бравые воины сумели удержать отвоеванные земли в Агатовом бору и спалить дотла вражеские лагеря в глубине леса, лишив таким образом Орден поддержки со стороны юга. В руках у Катэля оставались лишь север и малая часть восточной части острова. Кроме того, разведчики из числа этих легионеров сумели отыскать тот самый проход в горах, неохраняемый Орденом.
Фанет пришпорил бока крепкого скакуна и поднялся к Дометриану, надзиравшему за переходом войск с высокого холма неподалеку. Илиарские лошади отличались от коней, которых разводили люди. Они были крупнее, мощнее, способные нести тяжелого седока, ведь среднего роста илиар был на голову выше человека. Было неизвестно, откуда и как появилась эта необычная порода. Илиары еще до того, как стали рабами, владели этими лошадьми. У каждого из их племен был целый табун, позволявший илиарам вести кочевой образ жизни. Когда княжества попытались колонизировать Иггтар, лошадей постигла участь их хозяев — они стали отличной рабочей силой.
За годы илиарских коней развелось столько, что китривирийцы торговали ими не только в пределах своей страны, но и продавали их купцам из Птолема, Храдрая и даже из Золотых Земель. Больше всего лошади ценились на протяжных дорогах между городами и деревнями, так как они привыкли к жаркому климату Иггтара и были выносливыми, что позволяло им преодолевать большие расстояния.
Жеребец Фанета был соловой масти — с гладкой шерстью кремового цвета и белой гривой, что делало коня и его наездника похожими друг на друга, ведь у генерала были светлые волосы.
Он подъехал к царю, который сидел верхом на темно-гнедой кобыле, гладя ее по шее. Рельефная кираса, которую Дометриан всегда носил во время военных походов была не так прекрасна, как та, которую он одевал в повседневное время, или как та, с позолотой, видавшая свет только в торжественные дни. Но эта кираса хранила на себе следы битв, отмеченные на нагруднике вмятинами и царапинами, от чего узор на нем поблек и стерся. На волосах царя, как того требовали правила, покоился золотой венок без всяких излишеств.
— Со стороны Сэт`ар Дарос движется небольшая армия пеших воинов, — поведал царю Фанет, встав рядом с ним лицом к войску и горам. — С ними мы справимся без особого труда, но что делать, если Катэль выкинет еще один какой-нибудь фокус?
— Не выкинет.
— Что ему стоит слепить пару-тройку големов и швырнуть их прямо к нам?
— Он притих, если ты не заметил.
— Затевает что-то, не как иначе.
— Я думаю, его наемная армия служит лишь пушечным мясом, только на время способным задержать нас, — сказал Дометриан, отпустив конскую шею. — Что у него осталось? Ковен?