Песнь кецаля. Уакерос. Врата дракона
Шрифт:
– Сколько?
– Тридцать песо! – заломил цену мексиканец и испуганно уставился на белокожую девушку, ожидая, что та сейчас же двинет его в челюсть или, хотя бы, плюнет в лицо.
Но полоумная «гринго» молча достала кошелек и протянула ему пять долларов – почти вдвое больше запрошенной им цены. Старик поспешно выхватил банкноту и быстренько ретировался.
Фигурку Цонкоцтли мисс МакДугал почему-то оставила себе…
Сеньор Васкес к вечеру так и не вернулся из столицы.
Поужинав в компании все того же Хоакина, девушки
Перед сном Бетси решила еще раз взглянуть на золотое сердце Уицилопочтли.
Положила его на большое металлическое блюдо, стоявшее на комоде. Подвинула ближе старинный бронзовый шандал с тремя зажженными свечами. Свечи она любила с детства. Никакое электричество не может сравниться с этим неровным, колеблющимся сиянием, придающим всем вещам вокруг некий романтический налет.
Посмотрела в зеркало, поправив чуть растрепавшуюся челку. Ее белокурые волосы отливали тем же тусклым золотым отливом, что и старинный артефакт на блюде. Элизабет вгляделась в произведение искусства. Но не в оригинал, а в зеркальное отражение. И чем больше девушка всматривалась в серебристую гладь, тем все явственнее ей казалось, что поверхность зеркала… «дышит» и даже… дымится.
Дымящееся Зеркало. Кажется, это тоже из области ацтекской мифологии? Как же это звучит-то. Да, точно!
– Тескатлипока! – громко воскликнула Элизабет.
Серебристая поверхность пошла паром. Пару мгновений, и от зеркала осталась одна рама.
Но что это?
В стене, ранее скрываемая зеркалом, темнела неглубокая ниша.
Девушка протянула руку. В тот момент, когда ладонь соприкоснулась с плоскостью стены, Бетси почувствовала, как кожу обожгло холодом. Рука нащупала что-то.
Этим «что-то» оказался пергаментный манускрипт.
Осторожно, чтобы не повредить находку, девушка развернула ее и впилась взглядом в неровные, нервные строчки, написанные явно мужской рукой.
Староиспанский. Приблизительно, конец XVI века…
Глава девятая
Сердце кровавого бога
…Так рассказывают. А правда ли это, ложь, кто знает?
30 июня 1520 года Монтесума II, который до последних дней своей жизни оставался пленником испанцев, умер, забитый камнями во время колоссального восстания в Теночтитлане. Правитель ацтеков был убит своими же соплеменниками. Человек с богатым военным прошлым, он принимал участие в девяти сражениях. При нём государство ацтеков достигло наивысшего могущества. Но после вторжения «светлолицых богов» Монтесума проявил себя совершенно безвольным монархом, пойдя на поводу у захватчиков.
Освободительную борьбу с испанцами возглавил один из братьев Монтесумы Куитлауак.
Кортес с остатками своих войск бежал из охваченной пламенем восстания столицы. Тем не менее, эта маленькая победа ацтеков ничего не значила. Их цивилизация была уже обречена. Вскоре произошло решающее сражение при Отумбе, когда небольшая горстка отчаянных испанцев разбила
Брат Монтесумы Куитлауак правил всего-навсего четыре месяца, после чего умер от оспы. Его преемником стал двадцатипятилетний Куаутемок. Он ожесточённо защищал столицу своего государства и нанёс большой урон, получившему подкрепление Кортесу. Однако, в конце концов, Теночтитлан оказался разрушен, а сам Куаутемок захвачен испанцами в плен.
В 1525 году последний правитель ацтекского народа был повешен. Для ацтеков это стало национальной трагедией, так как рухнула их последняя надежда на освобождение.
Разрозненные группы соратников Куаутемока бежали, преследуемые небольшими карательными отрядами испанцев…
Хуан осторожно оглянулся на низенький домик, в котором их отряд остановился на ночлег. Из-за приоткрытой двери слышался храп десятка мощных глоток. С вином они вчера явно переборщили.
– Ладно, быстрей говори, чего тебе надо, – неприязненно бросил парень стоящему рядом с ним невысокому индейцу. – А то капитан проснётся и ещё застрелит тебя с пьяных глаз.
– Моя знает важный секрет, – хитро усмехнулся индеец. – Моя хочет испанские монеты…
«Ох уж эти тлашкаланцы, – подумал Хуан, доставая кошелёк. – Настоящие шакалы. Недаром Кортес заключал с ними союз против ацтеков, ох, недаром».
– На, держи, – парень протянул алчному индейцу несколько испанских монет. – Однако я предупреждаю, если это будет какая-то очередная твоя глупость…
С Каилли он познакомился месяц назад, когда гарнизон, в котором служил Хуан, праздновал день рождение Кортеса. Разговорчивый индеец из обслуги приглянулся ему, и парень, недолго думая, решил сделать его своим информатором. Правда, большая часть того, что нёс Каилли, было выдумкой, однако иногда попадались действительно стоящие сведения…
– Ну что молчишь, говори, давай, – раздражёние Хуана росло с каждой минутой.
Он снова оглянулся на маленький, содрогающийся от мощного пьяного храпа домик. Затем перевёл взгляд чуть правее. Второй часовой тоже спал, удобно обняв длинное ружьё.
Спрятав монеты за щеку, индеец довольно осклабился.
– Они идут к пещере Чапультепек, – зловеще прошептал он. – Они хотят там спрятаться.
– Кто идёт? – не понял Хуан.
– Ацтеки, – пояснил Каилли, страшно вращая при этом глазами, что должно было, по-видимому, символизировать страх.
– Так, дальше, – тяжело вздохнул молодой человек.
– С ними золотое сердце Уицилопочтли.
– Да?!!
Вот это уже было интересно, очень интересно.
– Моя точно знает, – подтвердил индеец. – Они хотят оставить его в пещере навеки.
– А оно большое? – Хуан уже прикидывал в уме, как бы поосторожней разбудить капитана.
– Очень большое, – Каилли сделал неопределённое движение рукой.
– Какое? – продолжал настаивать парень.