Песнь койота. Дилогия

Кота Анна

— Мы не доверяем друг другу, — наконец сказал Найрад через пару минут неудачных попыток, — попробуем в другой раз. Должно пройти какое-то время, прежде чем ты почувствуешь себя непринуждённо рядом со мной.

— Ну что, мальчики, как дела? Практикуете телепатию? — Агнесс снова появилась на крыльце, — можем попробовать все вместе, — прощебетала она, не дожидаясь ответа.

Хозяйка меняла голос, обращаясь к стражу. Интонации ее становились такими слащавыми, что Найраду делалось тошно. Но псу, похоже, нравилось подобное обращение.

Как бы там ни было, её приёмы работали безотказно. В присутствии

женщины овчар моментально расслабился. Оттенки его сияния сменились на спокойные и миролюбивые.

Чего нельзя было сказать о Найраде. Он уже обрадовался, что с телепатией ничего не вышло. Оборотень был уверен, что они с псом находились на одном уровне силы, а значит, прикрыть свои мысли особо-то и не получится.

Если овчар поймёт, как пользоваться связью, Найраду придётся предстать перед ним во всей красе. С сомнениями, опасениями и остаточной ненавистью, которую он испытывал к бывшему Анти. Неизвестно, какую реакцию это вызовет. Одно дело догадываться, а другое почувствовать негатив к себе на своей собственной шкуре.

Хотя эмоции Найрада относительно овчара менялись в лучшую сторону, он не мог сказать наверняка, на чём сосредоточится беспокойный ум, когда окажется в одном умственном поле.

Только через какое-то время использования стайной связи начинаешь понимать, что намерения собратьев важнее эмоций. Чувства не так легко контролировать и тот, кто сумел их обуздать, достоин уважения. По сути, неважно, куда они тянут ум, если удаётся повернуть колесницу разума в нужном направлении, не обращая внимания на капризы ретивых коней.

— Я только за! — вдохновился овчар.

— Найрад, ты с нами? — спросила Агнесс.

— Да, — рассеянно ответил оборотень, стараясь снять защитные куполы.

Он пытался приблизить психику к тому состоянию, которое испытывал в стае, но чуткая система улавливала беспокойство и не хотела открываться.

— Ну, что ты возишься? — мысленно спросила Агнесс.

В её голосе звучали требовательные нотки, с овчаром она говорила иначе. Найрада это задело.

Он психанул и сдёрнул психическую защиту как палантин. Лицо Агнесс вытянулось и стало каменным. Кажется, она пожалела о том, что спросила его таким тоном. Всё усилия по подготовке Ричи к контакту летели псу род хвост. Агнесс разговорила Ричи, помогая ему откинуть психические заслонки, а теперь овчар оказался в одном умственном поле с раздражённым волком. Что может быть хуже?

Сама же Агнесс не открылась для них. Они видели только то, что женщина хотела показать, а остальное было покрыто непроницаемой завесой тайны.

Найрад предстал перед ними во всей красе. Раздражение кипело в нём как извивающаяся змея. Про хозяйку и стража он думал самые нелицеприятные вещи. И если Агнесс прекрасно понимала, что это всего лишь эмоции, то псу совсем не понравилось такое отношение.

Вспышку гнева он воспринял как личное оскорбление. Складка на лбу мгновенно сползала к носу, а шерсть на загривке встала дыбом.

— Ричи! — лепетала Агнесс, — не обращай на него внимания, он просто взвинчен. А у тебя, кстати, очень хорошо получается.

Пёс, казалось, не слышал её. Искра гнева Найрада нашла благоприятную почву в психике овчара, и вспыхнула там, словно промасленный факел. Эмоции стража бушевали подобно лесному пожару. Он больше не поддерживал стайный контакт.

В его голове проносились мысли и воспоминания. Они закрутились в стремительном вихре. Лица Анти, эпизоды с арены. Всё это мелькало так быстро, что Найрад не мог уследить хронологию. Там промелькнуло лицо Кейсы, передёрнутое чувством вины. Оно сменилось шариком с шипами, который больно впился в нос, а самым ненавистным образом стал Найрад. Пёс красочно представлял, как перегрызет ему горло, словно пойманным с утра зайцам.

Неожиданно Ричи остановил поток мыслей и неосознанно захлопнул куполы защиты. Пёс зажмурился и тряхнул головой, пытаясь отделаться от неприятных воспоминаний. Овчар сначала заскулил, а потом с рыком бросился в чащу леса.

— Что это было? — спросил Найрад.

— Бедняга не совладал со своими эмоциями, его зацепило твоё раздражение. Ему нужно время, чтобы остыть.

Найрад подумал, что сам он с детства привыкли к стайному контакту, и не мог представить, какого это в первый раз? А ещё он тут подвернулся так не к месту со своим гневом.

— Я все испорил. — Найрад виновато вздохнул.

— Все нормально, — Агнесс положила руку ему на плечо, — твой гнев вытянул наружу схожие чувства, которые таились в глубинах его психики. Но не переживай, это даже полезно. Своего рода очищение, в следующий раз ему будет проще, — ответила Агнесс, — подбадривающе похлопывая его по спине.

От этого жестами поддержки Найраду стало легче.

Глава 22

Пёс не вернулся к ужину. Наверное, стражу хотелось побыть одному.

Найрад сидел на завалинке и размышлял над тем, что стайный контакт оборотни практикуют с самого детства. Он чувствовал волков, сколько себя помнил, и при необходимости умел отстраниться от чужих эмоций. Овчар же столкнулся с этим впервые, да ещё и в таком неприглядном виде.

Найрад подумал, что телепатический обмен похож на нудистский пляж. Завсегдатаи не стесняются голого тела и единомышленников, выставляющих свои прелести напоказ. Со временем им уже без разницы, обнажён человек или нет. А вот посетитель, который забрёл туда впервые, чувствует себя не в своей тарелке. Бедолага не знает, куда спрятать глаза. А ведь неприкрытые эмоции, которые можно почувствовать, словно собственные — вещь куда более интимная, чем физическая нагота.

Найрад вспомнил о предложении Агнесс. Её план больше напоминал фантазию, чем что-то реально осуществимое, но чем чёрт ни шутит? Порой даже самые смелые идеи воплощались в реальность, если находились смельчаки, готовые их исполнить.

Оставалось надеяться, что всё получится. Ричи согласится поднять стражей на восстание, если его не прикончат раньше, чем он доберется до питомника, если псы примут правду о родстве с волками… Слишком много «если».

Агнесс сказала, что Ричи необычный пёс. Что-то заставило его выступить против хозяев и защитить девчонку, которую он знал лишь несколько дней. Но даже ему было трудно принять идею общности с оборотнями. Агнесс приложила немало сил, чтобы убедить стража. А что будет с остальными овчарками? Ведь её не будет рядом, чтобы ласково щебетать о пользе сотрудничества псов и волков.