Песнь крови
Шрифт:
– Твоя мать и сестры – в Северных пределах, – сообщил он Норте. – Король нашел там место для них после казни твоего отца.
Лицо Норты осталось непроницаемым.
– И давно ты об этом знаешь?
– Со времен испытания мечом. Надо было сказать тебе раньше. Прости меня. Я слышал, что владыка башни Аль-Мирна терпимо относится к иным верам в своих землях. Вы можете найти убежище там.
Норта смотрел в огонь. Лицо у него было напряженное. Селла обняла его за плечи и положила голову ему на грудь. Норта погладил ее по волосам,
– Да, надо было сказать раньше, – ответил он Ваэлину. – Но спасибо, что сказал хоть теперь.
Из темноты выбежали ребятишки и, смеясь, сгрудились вокруг Норты.
– Сказку! – потребовали они. – Сказ-ку! Сказ-ку!
Норта пытался их унять, говорил, что слишком устал, но они донимали его все настойчивее, пока он, наконец, не сдался.
– Про что же вам сказку?
– Про битвы! – воскликнул один мальчонка, усаживаясь к костру.
– Не про битвы! – возразила девчушка, в которой Ваэлин признал то самое перепуганное дитя, которое видел днем в лагере. – Про битвы скучно. Про страшное!
Она забралась на колени к Селле и устроилась поудобнее.
Другие дети подхватили ее крик, и Норта махнул им, чтобы они замолчали. Лицо у него сделалось нарочито серьезным.
– Хорошо, вот вам страшная сказка. Но, – тут он поднял палец, – эта сказка не для тех, кто слаб духом и может обмочиться со страху. Это самая жуткая и ужасная из всех историй, и, когда она закончится, вы, возможно, станете проклинать меня за то, что я ее вам поведал.
Он понизил голос до шепота, и дети сдвинулись теснее, чтобы лучше слышать.
– Это история о ведьмином ублюдке!
То была старая история, которую Ваэлин отлично знал: о том, как приверженная Тьме ведьма из ренфаэльской деревушки обманом заставила деревенского кузнеца лечь с нею и как от их союза родилось гнусное создание в обличье человеческого мальчика, которому было суждено уничтожить деревню и погубить родного отца. Он подумал, как странно рассказывать такую историю этим детям, при том, что чаще всего ее рассказывают в качестве примера того, как опасно иметь дело с Тьмой. Однако ребятишки жадно, с широко раскрытыми глазами слушали, как Норта начал свой рассказ: «В самой мрачной чаще самого мрачного из лесов древнего Ренфаэля, задолго до дней Королевства, стояла одна деревушка. А в деревушке той жила ведьма, прекрасная собою, но сердцем чернее черной ночи…»
Ваэлин тихонько встал и пошел через темные руины в главный лагерь, где глаза, полные подозрения, смотрели на него из импровизированных шалашей. Кое-кто опасливо кивал ему, однако ни один из Одаренных не заговорил с ним. «Они наверняка знают, что я один из них, – думал Ваэлин. – Но все равно боятся меня». Он направлялся к зданию, где пробудился нынче утром, к тому, которое Норта назвал библиотекой. В дверях светился слабый свет, и Ваэлин немного помедлил у входа, чтобы убедиться, что внутри не слышно голосов. Он хотел побеседовать с Харликом, бывшим библиотекарем, наедине.
Харлик сидел и читал у огня. Дым уходил сквозь дыру в потолке. Приглядевшись к очагу, Ваэлин обнаружил, что топливо в нем необычное. Вместо поленьев пламя лизало свернувшиеся, почерневшие страницы и пузырящиеся кожаные переплеты. Подозрения Ваэлина подтвердились, когда Харлик перевернул последнюю страницу своей книги, закрыл ее и швырнул в огонь.
– Мне когда-то говорили, что сжечь книгу – это неслыханное преступление, – заметил Ваэлин, вспомнив одно из многочисленных матушкиных наставлений о том, как важно ученье.
Харлик в страхе вскочил на ноги и опасливо попятился.
– Что вам нужно?! – осведомился он. Из-за дрожи в голосе его слова звучали совершенно не угрожающе.
– Поговорить.
Ваэлин вошел и присел на корточки возле огня, грея руки и глядя, как горят книги. Харлик ничего не ответил и скрестил руки на груди, не глядя в глаза Ваэлину.
– Вы Одаренный, – продолжал Ваэлин. – Наверняка Одаренный, иначе бы вас тут не было.
Харлик бросил на него взгляд.
– Вы хотите сказать – «одержимый», брат?
– Вам незачем меня бояться. У меня есть вопросы – вопросы, на которые, возможно, сумеет ответить человек ученый. Особенно обладающий даром.
– А если не сумею?
Ваэлин пожал плечами:
– Поищу ответов где-нибудь еще.
Он кивнул на огонь.
– Для библиотекаря вы, похоже, крайне неуважительно относитесь к книгам.
Харлик ощетинился. Его гнев пересилил страх.
– Я отдал жизнь служению знаниям! И не стану оправдываться перед тем, кто всего лишь усеивает Королевство трупами.
Ваэлин кивнул.
– Как вам будет угодно, сударь. И все же я хотел бы задать вам свои вопросы. Хотите отвечайте, хотите – нет, выбор за вами.
Харлик молча поразмыслил, потом вернулся к застеленному мехом табурету у очага, сел и осторожно посмотрел в глаза Ваэлину.
– Что ж, спрашивайте.
– Седьмой орден Веры действительно уничтожен?
Харлик сразу потупился, его лицо вновь омрачилось страхом. Он долго молчал, а когда заговорил, то заговорил шепотом.
– Вы явились сюда, чтобы меня убить?
– Я здесь не из-за вас. Сами знаете.
– Однако вы разыскиваете Седьмой орден.
– Я разыскиваю его, служа Вере и Королевству.
Он нахмурился – до него дошло, насколько важно то, что сказал Харлик.
– А вы что, сами из Седьмого ордена?
Харлик, похоже, был потрясен.
– Вы хотите сказать, что вы этого не знаете? Зачем же еще вы сюда явились?
Ваэлин не знал, то ли расхохотаться, то ли дать этому человеку оплеуху от бессилия.
– Я приехал искать своего брата-беглеца, – терпеливо сказал он Харлику. – Не зная, что я тут найду. Мне кое-что известно о Седьмом ордене, и я хочу знать больше. Только и всего.