Песнь крови
Шрифт:
– Итак, – сказал я, собирая листы и старательно складывая их по порядку, – вот и ответ на вопрос о причинах войны? Просто глупость безрассудного старика?
Аль-Сорна улегся на своем тюфяке, заложив сцепленные руки за голову и глядя в потолок. Лицо его было мрачным и отстраненным. Он зевнул.
– Это все, что я могу вам поведать, милорд. А теперь не позволите ли отдохнуть? Завтра меня ждет верная смерть, и я предпочел бы встретить ее свежим и бодрым.
Я проглядывал страницы, выделяя пером те отрывки, где он, как я подозревал, был не особенно откровенен. К своему разочарованию, я обнаружил, что таких мест куда больше, чем хотелось бы. Я нашел
– Вы утверждали, что никогда более с ней не встречались, – сказал я. – Однако вы говорите, что принцесса Лирна присутствовала на летней ярмарке, когда Янус втянул вас в свои захватнические планы.
Он вздохнул, не поворачивая головы.
– Мы просто обменялись приветствиями мимоходом. Я не счел это достойным упоминания.
Тут в памяти всплыло смутное воспоминание, фрагмент из моих собственных изысканий, которые я проводил, составляя свою собственную историю войны.
– А как насчет каменщика?
Лишь легкая заминка – но как много она мне сказала!
– Какого каменщика?
– Каменщика из Линеша, с которым вы сдружились. Ему потом за это дом сожгли. Когда я исследовал время, проведенное городом под вашей оккупацией, эта история была хорошо известна. Однако вы о нем не упомянули.
Он повернулся на бок и пожал плечами.
– Дружбой это не назовешь. Я хотел, чтобы он высек статую Януса для городской площади. Как зримое подтверждение того, что город принадлежит ему. Каменотес, разумеется, отказался. Однако это не помешало кому-то спалить его дом. Насколько я знаю, когда война окончилась, они с женой уехали из города – и, похоже, у них были на то серьезные причины.
– А та сестра вашей Веры, что помешала красному мору опустошить город? – настаивал я, начиная сердиться. – Как насчет нее? Горожане, которых я опрашивал, много рассказывали о ее доброте и о том, как вы были близки с ней. Некоторые даже полагали, будто вы были любовниками.
Он устало покачал головой.
– Что за нелепицы! Что касается того, что с нею стало – ну, полагаю, она возвратилась в Королевство вместе с войском.
Он лгал. Я был в этом уверен.
– Зачем вы тогда вообще взялись это рассказывать, если не собирались рассказать мне все? – осведомился я. – Вы хотите выставить меня глупцом, Убийца Светоча?
Аль-Сорна хмыкнул.
– Глупец – любой, кто не считает себя глупцом. Сударь, я хочу спать.
За двадцать лет, что миновали после уничтожения столицы мельденейцев, они предприняли немало усилий, чтобы отстроить город заново, еще пышнее и роскошнее прежнего, быть может, бросая вызов своими архитектурными достижениями. Город громоздился вокруг просторной естественной гавани на южном побережье Ильдеры, самого крупного острова архипелага. С моря открывался великолепный вид на сияющие мраморные стены и красные черепичные крыши, перемежающиеся высокими колоннами, посвященными бесчисленному множеству морских богов, коим поклонялись островитяне. Я читал о том, как отец Аль-Сорны, не менее грозный, чем он сам, распорядился повергнуть колонны, когда его воинство хлынуло на берег, сея пламя и разрушение. Выжившие рассказывали, как королевская стража мочилась на упавшие статуи, стоявшие на вершинах колонн, упиваясь кровью и победой и скандируя: «Бог есть ложь!» посреди пылающего города.
Если Аль-Сорна и испытывал угрызения совести за разрушения, устроенные его отцом, он никак это не проявил. На приближающийся город он смотрел лишь с умеренным интересом, держа в руке ненавистный меч и облокотившись на борт. Моряки не обращали на него внимания. День был ясный, безоблачный, корабль легко взрывал носом спокойные воды, паруса были свернуты, и моряки налегали на весла под хриплые окрики боцмана.
Я подошел к борту и встал рядом. Мы с ним не стали здороваться. В голове по-прежнему гудело множество вопросов, но сердце стыло: я понимал, что ответа на них он не даст. Какую бы цель он ни преследовал, рассказывая мне свою повесть, теперь она была достигнута. Больше он мне ничего не расскажет. Большую часть ночи я лежал без сна, так и сяк размышляя над его историей, ища ответы и находя лишь все новые вопросы. Быть может, он намеревался жестоко отомстить за суровое осуждение его и его народа, которым была проникнута почти каждая строка моей истории войны? Но, невзирая на то, что я никогда не испытывал к нему особо теплых чувств, я понимал, что он на самом деле человек не мстительный. Он был грозным врагом, это правда, но редко стремился к мести ради мести.
– Вы все еще помните, как с ним обращаться? – спросил я наконец, наскучив молчанием.
Он взглянул на меч, что держал в руках.
– Скоро увидим.
– По всей видимости, Щит настаивает на честном поединке. Полагаю, вам дадут несколько дней, чтобы потренироваться. После стольких лет бездействия вы вряд ли окажетесь столь уж серьезным противником.
Его черные глаза устремились в мою сторону, взгляд их был слегка насмешливым.
– Что заставляет вас думать, будто я бездействовал?
Я пожал плечами:
– А что можно делать в камере в течение пяти лет?
Он снова перевел взгляд на город и ответил негромким шепотом, еле слышным на ветру:
– Петь.
Когда мы пришвартовались к причалу, почти все в гавани постепенно замерло. Все грузчики, рыбаки, матросы, торговки рыбой и шлюхи бросили свои дела и обернулись, чтобы посмотреть на сына Сжигателя Города. Воцарилась гробовая, гнетущая тишина, и даже непрерывные крики бесчисленных чаек словно бы притихли, приглушенные атмосферой невысказанной всеобщей ненависти. Лишь один человек среди всей этой толпы казался глух к этому настроению: высокий мужчина, который стоял с распростертыми объятиями внизу трапа и сверкал широкой, белозубой улыбкой.
– Добро пожаловать, друзья, добро пожаловать! – воскликнул он густым, звучным баритоном.
Спустившись на пристань, я осознал, как он высок и могуч, обратил внимание на дорогую рубашку синего шелка, обтягивающую его плечистую худощавую фигуру, и на саблю с золотым эфесом, что висела у пояса. Его волосы, длинные, медово-золотистые, развевались на ветру, подобно львиной гриве. Это был, прямо сказать, самый красивый человек, какого я когда-либо видел. В отличие от Аль-Сорны, он выглядел именно так, как рассказывалось в легендах о нем, и я понял, кто передо мной, прежде чем он представился: Атеран Элль-Нестра, Щит Островов, тот самый, с кем приехал сразиться Убийца Светоча.
– Господин Вернье, не так ли? – приветствовал он меня, и моя рука утонула в его ручище. – Знакомство с вами – большая честь для меня, сударь. Ваши труды занимают почетное место на моих полках.
– Благодарю вас.
Я обернулся навстречу Аль-Сорне, который спускался по трапу.
– А это…
– Ваэлин Аль-Сорна, – закончил за меня Элль-Нестра, отвесив низкий поклон Убийце Светоча. – Повесть о ваших деяниях намного опережает вас, разумеется…
– Когда будем сражаться? – перебил Аль-Сорна.