Песнь ледяной сирены
Шрифт:
Нильс, уже не пытаясь вставить и слова в их разговор, переводил взгляд с Эскилля на пепельную шаманку.
– Пойми, огненный серафим, ты живешь на острове, который подчинил себе покровитель вечной зимы и стужи. Твой огонь и твои пламенные речи пока ему не мешают… но однажды могут помешать.
Это было явственное предупреждение, на которое Эскиллю нечего было ответить. Поэтому он холодно произнес:
– Может, вернемся к главному?
– Конечно, – понимающе усмехнулась Ингебьерг.
Нильс с облегчением выдохнул.
– Культ людей,
Шаманка подошла к шкафу, что-то зачерпнула из стоящей на полке пиалы и поднесла к ноздрям. Шумно втянула воздух, заставив Эскилля изогнуть бровь. Нюхательный табак?
– Не культ, разрозненные осколки – как цветные стеклышки в витражах.
Эскилль помотал головой, пытаясь уловить ускользающий смысл ее фразы. Ингебьерг, повернувшись, в упор уставилась на него. Взгляд ее стал туманным.
– Непохожие, но ведомые одной целью, они образуют единое целое, только опадая мертвыми телами на снег.
Пепельная шаманка явно пребывала в уверенности, что она только что все объяснила. Растерянные взгляды стражей это, однако, опровергали.
– Они идут в Ледяной Венец, к самой его Сердцевине, зная, что могут столкнуться с вендиго, зная, что, скорее всего, проиграют, – медленно сказал Эскилль. – Зачем?
– При жизни вендиго был могущественным темным колдуном. Да, на смену его человеческой сущности пришел неутолимый голод. Но свои черные силы он не растерял. – Взгляд Ингебьерг пьяно блуждал по комнате. – И близко подобраться к нему может только тот, в ком живет та же сила. Та же тьма.
– Манипуляции с темной магией запрещены, и вы это не хуже меня знаете. Или же у вас на примете есть парочка изгоев-колдунов?
Ингебьерг улыбнулась.
– Тем, кто известен мне, нет никакого дела до вендиго и уж тем более – до идущих на верную смерть людей. Поэтому тебе, огнекрылый, нужен новый объект для подобного колдовства.
– Я никогда не пойду на это сам, и других такой опасности подвергать не стану, – припечатал Эскилль. – Обращение к теневому колдовству необратимо. Однажды прибегнув к нему, прежним человек уже не будет.
Пепельная шаманка осталась холодна и спокойна как лед.
– Ты же остался прежним.
Нильс вытаращил глаза, пробормотав под нос: «Святое пламя…» Эскилль попросту забыл, как дышать.
– Что… – Дальнейшая часть фразы все никак не складывалась. Наконец он выдавил: – Что вы имеете в виду?
И прежде, чем ответила Ингебьерг, он все понял. Или же почти все.
– То, что вы делали со мной, чтобы присмирить мое Пламя, относилось к темному колдовству, верно? И что же это?
– Я отвязывала от тебя твою тень.
Тишина образовалась такая, будто Ингебьерг взяла все звуки мира и заключила их в непроницаемую стеклянную коробочку.
– Я не темная колдунья, – сочла нужным объяснить она, – но я была ее ученицей. Я быстро избрала свой путь, найдя его не среди тьмы – среди пепла. Но чему-то я все же научилась.
– И в чем именно заключался ваш ритуал? – растерянно спросил Эскилль.
– Я разлучила тебя с твоей тенью и влила в нее ровно половину твоего Пламени. Другую половину потребовал оставить твой отец. – Ингебьерг изменила своим привычкам – прежде невозмутимое лицо исказила гримаса. Всего лишь на мгновение, но его хватило, чтобы понять: пепельная шаманка и капитан Огненной стражи теплыми чувствами друг к другу не прониклись. – Человеческое тело слишком подвержено влиянию той или иной стихии. Но тень… она эфемерна. Какой бы трансформации ее ни подвергай, ее всегда можно вернуть к исходному состоянию.
Эскилль потряс головой. Иногда ему казалось, что Ингебьерг говорила с ним на чужом языке. Или на его родном, но порядком устаревшем – вроде бы ясен смысл, но… не до конца.
– Увы, ничего не вышло. Когда твой отец понял, что без собственной тени тебе становится только хуже, он потребовал провести обратный ритуал.
«Значит, отец ненавидел меня не настолько сильно, чтобы подвергнуть опасности мою жизнь».
– И сейчас вы предлагаете Эскиллю повторить темный ритуал? – недоверчиво спросил Нильс, переводя круглые глаза с друга на пепельную шаманку.
– Тьма вендиго родственна, она вместе со льдом – его стихия. Твоя тень может подобраться к нему, минуя расставленные для людей ловушки. Поможет выследить его, как зверя, памятуя о том, что он – бывший человек. Но помни, огнекрылый – тени вендиго не победить, неравны силы. Чтобы сразить его, тебе понадобится все твои охотничьи умения… и все твое Пламя.
– Понимаю, – сухо сказал Эскилль. Застыл в нерешительности, глядя в глаза-угольки. Мысль, слишком сладкая, больше похожая на грезу, захватила и не отпускала. – Вы сможете снова дать моей тени часть моего огня?
Ингебьерг долго и испытующе смотрела на него.
– Смогу. Но, как и прежде, только на время. Рано или поздно, ты должен будешь соединиться со своей тенью. Долгая разлука с ней в прошлый раз едва не свела тебя с ума. Но не волнуйся, я стерла твои кошмары.
Укол разочарования, а с ним – искра пламенной надежды. Эскиллю выпал шанс стать нормальным… пускай и не навсегда.
– На то время, что твоя тень существует отдельно от тебя, советую держаться на расстоянии от других людей, а лучше – и вовсе от них отгородиться. Раздвоение сознания – не самое приятное из явлений.
Эскилль кивнул, поднимаясь. К затворничеству ему не привыкать.
– И вот еще что… Не теряй свою тень.
– А что будет, если потеряю?
– У тебя с тенью не только одно сознание на двоих, но и одна душа. Заблудится оторванная от тела тень – и Хозяин Зимы может захватить твою душу. Она станет очередным исчадием льда. Ледяным демоном, духом, убийцей. Что же до тебя… ваше сознание едино. Ты будешь все видеть. Все понимать. Да, ты можешь отыскать свою тень и убить ее в ее новом воплощении… Если, конечно, прежде, ты не сойдешь с ума от того, что увидишь ее глазами.