Песнь Лихорадки
Шрифт:
Я позволяю своему взгляду наполниться холодом, в который я превратился, молча бросая ей вызов вновь посмотреть на меня, но она уставилась в мою грудь.
– Я не мужчина для светских бесед. Говори по делу или проваливай.
Она стоит на своем, невозмутимо игнорируя мои попытки прогнать ее.
– Я слышала, у тебя проблема.
– И что за проблема?
Я пойду увижусь с Мак, проверю Дэйгиса, а потом отправлюсь домой, где и останусь в одиночестве, пока не подвернется что-нибудь, что покажет меня как
– Когда ты занимаешься сексом с женщиной, она умирает. И все же тебе это нужно как воздух. Я слышала, ты больше не делаешь этого, потому что не хочешь никого убивать. Как это тебе удается?
Почему она решила, что может подойти к Принцу Невидимых и завязать бойкий разговор о сексе? Кто знает о том, что я не занимаюсь сексом, и обсуждает меня с ши-видящими?
– Откуда ты это услышала?
– От Колин. Твоя сестра беспокоится о тебе.
Ее руки сжимаются в кулаки на талии. Этой девушке свойственно самоуверенное бахвальство и слегка желание смерти. Чертова Колин распускает сплетни среди своих чертовых друзей о своем чертовом брате. Придется с ней поговорить.
– И ты думаешь, что сможешь мне с этим помочь?
– В жизни ничто не сложнее остального. Нужна лишь дисциплина, а с ней я знакома. Я на этом собаку съела.
Выглядела она так, будто это правда - худая и высокая, с важной походкой и четко обрисованными шестью кубиками, заметными под разорванной и заляпанной кровью майкой. Под порванной курткой ее грудь крест-накрест пересекали полупустые ремни с боеприпасами. В отличие от остальных она если и чувствовала кусающий ветер, который я вызывал на лугу, то не дрожала.
С ее руки на потертом ремне свешивался автомат F2000, за пояс и в ботинки заткнуты ножи, покрытые коркой крови. Правая щека рассечена и заплыла синяком, костяшки пальцев содраны, нижняя губа покрыта брызгами высохшей крови. Она подходит ближе ко мне и наклоняется. Я опускаю голову и вдыхаю дым, пот сражения, кровь и женщину. Я улавливаю нотки верескового мыла. Колин говорит, что они в аббатстве делают его по старому рецепту. Это напоминает мне о шотландских нагорьях, о Таре, о предложенной и взятой невинности и о смерти.
– Поцелуй меня, - говорит она, уставившись на мой рот.
– Я знаю, ты хочешь этого. Я видела, как ты смотрел на меня.
Мой взгляд опускается к ее окровавленным губам. Пухлым, розовым, точно ее рот - это Эрос5 , покрытый осадком Танатоса6 . Я скучаю по поцелуям. Сейчас я как никогда нуждаюсь в том, чтобы выпустить из себя шторм сексуальной и эмоциональной энергии.
– Я хочу намного большего.
– Я не позволю, - она переносит свой вес, отводя автомат за спину.
– Пока что нет.
– Ты не можешь остановить меня.
– Никто не может. В этом и есть камень преткновения. Поцелуй приведет
Она увлажняет губы, чувствует засохшую кровь и стирает ее тыльной стороной ладони. Это не помогает, лишь хуже размазывает кровь по лицу.
– Один поцелуй. А потом уходи. Дисциплина начинается. Ты думаешь, я не смогу тебя ничему научить. Думаешь, никто не сможет. Когда-то я тоже так думала. Возможно, ты прав. Возможно, ты ошибаешься. Возможно, ты трус. Попробуй поцелуй.
Темные глаза встречаются со мной взглядом в спокойном вызове. Посыл предельно ясен. Она будет смотреть на меня, пока глаза вновь не закровоточат.
– Ты хочешь мерить свою силу силой тех, с кем ты играешь. Это заводит тебя, - презрительно усмехаюсь я.
– А я должна заводиться от посредственности?
– Ты должна возбуждаться от человека. Получай свой кайф с кем-нибудь другим, - две одинаковые капельки крови появляются в уголках ее глаз. Я резко отворачиваюсь.
– Конечно. Ну валяй тогда, - бросает она мне в спину.
– Конечно, ты никогда не потерпишь неудачи - если никогда не попытаешься. Адова жизнь, скажу я тебе. Когда будешь готов вести себя как большой мальчик, ты знаешь, где меня искать.
– Мои штаны и то, что в них, уже слишком велики для тебя, - холодно отвечаю я. Она хочет искусить меня, сманить на темную тропу, которая в итоге приведет к греху убийства еще одной женщины на моей совести. Все потому, что она хочет поиграть с большим, могущественным, опасным мужчиной. Это не ради меня. Это ради нее. Ей нужно вытащить голову из задницы.
Она смеется и уходит, уверенная, сексуальная, спокойно шагая по скользкому льду, как будто ожидая, что я обернусь и посмотрю. Я знаю, потому что я оборачиваюсь и смотрю, невольно оценивая по достоинству гибкую агрессивную грацию ее позвоночника, поджарые мышцы ног, изгиб задницы.
Затем я в дрянном настроении широкими шагами пересекаю покрытый инеем луг, чтобы найти Мак. Как только я возбуждаюсь, это надолго. По моим венам бежит кровь принца Невидимых, извращенная и ненасытная, хоть ее и качает человеческое сердце.
Я ударяю себя кулаком по груди прямо по заточенному там зверю и напоминаю себе, что рожден Горцем, и Горцем и останусь.
– Кристиан!
– голос Мак доносится торопливым шепотом.
Я спешу присоединиться к ней. Какой бы ни была наша следующая битва, мы встретим ее лицом к лицу вместе.